Птица скрылась за границей оконной рамы. Но дом не уставал демонстрировать чудеса. Полноватая девушка в атласном халате пробежала из восточного крыла к лестнице. Взлетела по ступенькам, оставляя в воздухе дробящиеся очертания самой себя — как в комиксе или на заезженной видеокассете.

Оля бросилась за Соней, но не успела догнать. Девушка растворилась во мраке. Панно так же опустело, и Оля поняла, кто сопит и топает в недрах здания. Коварный океанский бог, ищущий особую рыбу, похотливый Оанесс-Дагон.

В коридоре горели газовые рожки. По бокам стояли детские кроватки, притрушенные палой листвой и обрезками волос. В одну из подушек кто-то вонзил в припадке ярости ржавые портняжные ножницы.

Оля прошла мимо медной ванны на львиных ножках. Обернулась, хотя точно знала, что этого делать нельзя. На кроватях сидели детишки. Неподвижные восковые куклы в засаленных ветхих пижамах. Глаза словно нарисовали на веках карандашами. Среди детворы выделялась фигура крупнее. Девочка в джинсах и кожаной куртке лежала на койке, спиной к Оле.

— Алиса, это ты?

Оля приготовилась увидеть второй затылок, вторую спину. Она потрогала Алису за плечо, и соседка оглянулась так резко, что позвоночник захрустел. Лицо Алисы было разрезано вдоль и поперек, изощренный садист удалил ей пирсинг, губы и веки. Длинные белые зубы щелкали в измученном рту. Глаза выпучились, обрамленные кровоточащими ранами.

— Шесть дней, — просипела Алиса. — Он имел меня шесть дней на дне подземного океана, в иле, в китовом дерьме.

Изо рта выпала полуметровая полосатая зубатка, живая рыба, и забила хвостом на подушке.

— Он и сейчас во мне! — прошептала Алиса, широко раздвигая бедра.

— Это не ты! — воскликнула отчаянно Оля. — Вы все — мираж!

Десятки рук вцепились в ее волосы, в одежду, схватили за плечи. Алиса засмеялась каркающе, задергала энергично тазом. Дети тащили Олю, щипали и дергали за косы.

— Ты моя мама? Забери меня! Забери!

— Тимка в деревне уже, он помощь позовет!

— Меня усынови, меня!

Оля отпихнула бритого мальчонку, пнула ногой девочку с катарактой. Падая, они рассыпались, как мешки с осенним гербарием внутри. Из прорех сыпались оранжевые листья. Сквозняк растаскивал детей на шуршащие части. Алиса смеялась, выплескивая сгустки черной крови, блюя трепыхающейся рыбой, лихорадочно дергалась на простынях.

Оля поковыляла прочь, едва не воя от страха. Чудом она удержала в пальцах свечу, чудом огонек не погас.

«Если я умру, — подумала Оля, — если Женя не реанимирует меня, я останусь навеки в этом царстве безумия, живых мертвецов, зубаток и марионеток».