— И после того, как я позвонил в винный погреб?

— Да. Разве вы этого не знаете… учитывая, кто вы?

— Ангелы знают не все, Эльфрик. Время от времени что-то… от нас ускользает.

— В первый раз ваш телефон звонил и звонил…

— Потому что я воспользовался телефоном в моей прежней квартире, где я жил до смерти. Я не набирал свой номер, только подумал о тебе, но трубку снял. Я еще учился… учился тому, что мне теперь под силу. И с каждым часом я все лучше осваиваюсь в новой роли.

Фрик задался вопросом, а не устал ли он гораздо сильнее, чем даже может себе представить. Разговор-то становился совсем уж идиотским.

— В вашей прежней квартире?

— Я лишь недавно стал ангелом, сынок. Умер этим утром. Использую тело, в котором жил, хотя теперь оно… более эффективное, благодаря моим новым способностям. Что случилось, когда ты воспользовался режимом шестьдесят девять во второй раз?

— Вы действительно не знаете?

— Боюсь, что знаю. Но скажи мне.

— Мне ответил тот извращенец.

— Что он тебе сказал?

— Ничего не сказал. Только тяжело дышал… и издавал какие-то животные звуки.

Таинственный абонент вновь замолчал, но на этот раз его молчание и близко не стояло к тому мертвенно-глубокому. Фрик слышал и свое дыхание, и удары сердца.

— Сначала я подумал, что трубку сняли вы, — объяснил он. — Вот я и сказал ему, что посмотрел, кто такой Молох, в словаре. Имя это его возбудило.

— Никогда больше после моего звонка не пользуйся режимом шестьдесят девять, Эльфрик. Никогда больше.

— Почему?

В голосе ангела-хранителя прозвучала тревога, более свойственная смертным, чем бессмертному.

— Никогда больше, ни при каких обстоятельствах. Ты понимаешь?