Вернулся официант с шахматными волосами. Уэнди заказала шпинат и шабли. Голд долго изучал меню: Какие-то диковинные пиццы, салаты для гурманов, торты с пикантными наполнителями, горячие сдобные булочки с ломтиками ананаса. Официант нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Гамбургер, — наконец сказал Голд.

Официант покровительственно улыбнулся.

— С авокадо, сэр?

Голд улыбнулся в ответ.

— С луком. И побольше майонеза.

Официант ушел. Голд чиркнул спичкой, зажег потухшую сигару.

— И мне, папочка. — Уэнди порылась в сумочке, вытащила сигарету.

— Ты-то когда начала? — Голд дал ей прикурить.

Уэнди затянулась.

— Забыл? Той ночью.

Они долго молчали. Потом Голд увещевающим тоном сказал:

— Все же это нехорошо.

Уэнди улыбнулась, погладила его по руке.

— Папочка, я подала на развод.

Голд кивнул.

— Думаю, ты права. — Глаза его сверкнули. — Подожди-ка. Ты потому пригласила меня? Хоуи беспокоит тебя? У него хватает наглости предъявлять права на Джошуа?

— Нет, нет. Ничего подобного.

— Если он на что-то такое осмелится, скажи мне. Я с ним разберусь по-своему.

— Папочка, — у Уэнди тоже загорелись глаза, — это как раз то, чего я тебя прошу не делать. Оставь Хоуи в покое. Он тебя до смерти боится, и я прошу тебя не трогать его после того, как развод будет завершен. Что случилось, то случилось. Ничего изменить нельзя. Но я знаю, какой ты злопамятный. Обещай мне, что оставишь Хоуи в покое.