— Нет, не намекаю.

Я чуть расслабилась. А не надо было.

— Я спрашиваю: ты знаешь, кто отец, или их было слишком много, чтобы угадать?

Зебровски встал. Он был так близко к Дольфу, что тому пришлось чуть подвинуться.

— Я думаю, тебе следует уйти, Анита, — сказал он.

Дольф продолжал сверлить меня взглядом. Я бы взбесилась, если бы не была так ошарашена.

— Мне случалось раньше блевать на осмотре места преступления.

Зебровски чуть подался от стола. У него был вид человека, который знает, что по рельсам летит поезд, и понимает, что никто не успеет вовремя убраться. А я все еще не думала, что дело так плохо.

— Раньше ты никогда не теряла сознание.

— Дольф, я была больна. Настолько больна, что не могла вести машину.

— А сейчас вроде бы оправилась, — сказал он голосом низким и рокочущим, наполненным гневом, который, кажется, у него сейчас все время держался под самой поверхностью.

Я пожала плечами:

— Наверное, вирус.

— И это никак не связано со следом клыка у тебя на шее?

Я потянулась к следу, но заставила себя опустить руку. Честно говоря, я о нем забыла.

— Я была больна, Дольф. Даже мне случается заболеть.

— А на синдром Влада ты еще не проверялась?

Я медленно вдохнула, медленно выдохнула и подумала про себя — хрен с ним. Дольф явно не собирался оставлять тему. Хочет поссориться? Я могу. Черт побери, простая, от всей души перебранка с криками меня сейчас очень манила.

— Я уже сказала, я не беременна. И мне плевать, веришь ты мне или нет, потому что ты мне не отец, не дядя, не брат и вообще никто. Ты был моим другом, но и это сейчас под вопросом.

— Ты либо одна из нас, либо одна из них, Анита.