Касдан склонился над письменным столом:

— А у тебя другие сведения?

— Нет, но…

— Что «но»? Этому пора положить конец. Черт побери! Так или иначе, но уродов надо остановить!

Полицейский поднял глаза. Впервые за все это время он не выглядел ни насмешливым, ни враждебным:

— Ты хоть понимаешь, что все это ни на чем не основано? У тебя нет ни намека на прямые доказательства.

— Есть отпечатки обуви. Ботинок времен Второй мировой войны. И частицы дерева. Особого вида акации со следами пыльцы из Чили.

— Это и яйца выеденного не стоит, если не удастся установить прямую связь между сектой и жертвами. Не сомневаюсь, что в этом отношении они соблюдали особую осторожность. Поверь мне, ни Гетц, ни Манури не посылали Хартманну мейлов.

Касдан стукнул по столу:

— Эти гады похищают и пытают детей! Они серийные убийцы! Их надо остановить. Нечего с такими миндальничать!

— Успокойся. Пусть даже нам многое удалось нарыть, сам знаешь, у нас связаны руки. На самом деле мы и приближаться к ним не имеем права. В «Асунсьоне» полно оружия. Если мы только попытаемся их атаковать, в лучшем случае добьемся коллективного самоубийства, как в секте Солнечного храма. А в худшем — настоящего сражения, как в Уэйко, с погибшими с обеих сторон.

— И что теперь?

Маршелье нажал на кнопку «печать».

— Подпиши протокол и спи спокойно, а мы продолжим расследование. У нас есть зацепка.

— Что за зацепка?

— Бабки. У них слишком много денег. Или они отмывают грязные деньги из Чили, или занимаются запрещенной торговлей. Финансовая инспекция напала на след их счетов в Швейцарии. Мы ждем разрешения от банков, чтобы их проверить. А также разрабатываем цепь их анонимных фирм, прикрывающих одна другую.

— На это уйдут месяцы.

— А может, и годы. Но тут ничего не поделаешь.

Маршелье вытащил распечатки и протянул их Касдану:

— Подпиши свои показания. Мы пометим их грифом «heroic fantasy».[38]