— Где ты раздобыл это пойло, Джек? — поинтересовался Бен. — Им бы лучше растирать мои ноющие мышцы.
А Джек начал декламировать очередную поэму: «Его преподобие Макферсон из Тамилнада считал кабаре самой дьявольской формой разврата!»
Щеки Клер порозовели, когда она заметила, что родственник бросил взгляд в ее сторону, чтобы убедиться, что она слушает, и только потом продолжил: «И верил, что в перлах и бусах босые смуглянки, прелестны, как гурии, грешны, как демоны ада, плясали на этих ужасно бесстыдных гулянках». На этот раз не было никакого сомнения в том, кому предназначался стишок Джека. Он хлебнул виски, вытер горлышко бутылки рукой и предложил ей выпить. Нарочито сближающее действие, подумала она, передавая бутылку дальше Кристиану, так и не сделав глотка. От обаяния Айронстоуна ей делалось неловко.
Бен, глухой к скрытым смыслам, вернул разговор к поэзии.
— Единственное стихотворение, которое я вообще смог запомнить, написала моя соотечественница, американка, — произнес он, вороша костер остатками тросточки, какие он мастерил себе каждый день из какой-нибудь ветки, и сгоняя светлячков с последних тлеющих углей. — Первая строфа о химике, который создает бронзовое подобие жизни. А во второй так: пора сажать сады, пока я жива, — чтобы встретиться с творцом моего компоста, кладбищенским сторожем.
Джек бросил окурок в огонь.
— Бог как садовник, Бен? Идея не нова, но может привиться.
Бен добродушно улыбнулся.
— Скорее ландшафтный архитектор, какой-нибудь Ланселот Браун,[52] я бы сказал. Человек, который переделывает форму земли.
— Не особенно считаясь с жильцами, — пробормотала Клер. Когда они с Ником остались у огня в одиночестве, девушка указала на его магнитофон, все еще включенный.
— Замечательное качество звука, — сказала она. — Жаль, что ты не можешь записать чувство.
Как ей хотелось, чтобы он посмотрел на нее. Не отрывая взгляда от своего аппарата, Ник объяснил, что пытается поймать на пленку ночные звуки.
— Удивительно, сколько всего можно услышать в тишине, в пространстве между одним звуком и другим.
Еще один способ чтения между строк, подумала Клер. То пространство, что она желала исследовать, пролегало между ней и Ником, но иногда он заставлял ее чувствовать себя так, будто она была слишком материальна с ее неуклюжим интересом к внутреннему устройству и докучливой надобностью узнать все, что только можно. Ему куда больше удовольствия доставляло мимолетное, незаметное, несуществующее.