Шаги.

Отодвинулась задвижка.

Она увидела, как начала поворачиваться дверная ручка О Боже… пусть это будет он…

Дверь открылась, и человек с опухшими со сна глазами выглянул сквозь щелочку.

— Да? — спросил он.

Она не могла говорить. Это был красивый мужчина крепкого сложения, но на голове у него был пучок вьющихся седых волос и было ему, по всей видимости, далеко за шестьдесят.

— Чем могу служить, мисс?

В его голосе слышалась острая нотка раздражения.

— Э… э… — Шестеренки у нее в мозгу заело. — Э… вы… Ник Хадли?

— Да. — Его карие глаза сузились, и она увидела, как они скосились на ее значок — «улыбку».

— Я… заблудилась, — сказала Мэри. — Я ищу Муир-роуд.

— Вон туда. — Он показал направо, дальше вдоль Оверхилл, дернув подбородком. — Я вас знаю?

— Нет. — Она отвернулась и заторопилась к «чероки».

— Эй! — окликнул Хадли, выходя из двери. На нем были пижамные штаны и зеленый халат с рисунками парусников. — Откуда вы знаете мое имя?

Мэри скользнула за руль, закрыла дверь и задним ходом выехала на Оверхилл-роуд. Ник Хадли стоял во дворе, где птицы сражались за владычество над купальней. Псы выли, пристроившись в унисон к сирене. Мэри поехала дальше, ведомая своей звездой.

В четверти мили от дома Хадли направо отходила Муир-роуд. Мэри повернула туда. К туманному океану уходили зеленые холмы с точками домов красного дерева, далеко раскиданными друг от друга и отодвинувшимися от извилистой дороги. Мэри высматривала фамилии и номера на почтовых ящиках. Она проехала плавный поворот, где буйно разрослась степная трава, и на почтовом ящике с рисунком голубого кита увидела имя: «Кавано».

Подъездная дорожка из толченого гравия вела на двадцать ярдов вверх по холму, к дому из красного дерева с балконом, глядящим на Тихий океан. Перед домом стоял пикап цвета бронзы. Мэри подогнала «чероки» впритык к пикапу и остановилась. Барабанщик, чем-то раздраженный, заплакал. Мэри смотрела на дом, вцепившись в руль. Она не будет знать, пока не постучится в дверь. Но если откроет он, пусть сразу увидит своего сына. Она повесила сумку на плечо, взяла Барабанщика и вышла.

Это был красивый, ухоженный дом. В него вкладывали труд и душу. Солнечные часы стояли на возвышении во дворе, вокруг по клумбам росли красные цветы, похожие на помазки для бритья. Воздух был прохладен, с далекого океана задувал бриз, но солнце согрело лицо Мэри и его тепло уняло плач Барабанщика. Она увидела надпись на водительской дверце пикапа: ВАШИ ДАЛЕКИЕ КОРНИ, ИНКОРПОРЕЙТЕД. Под этой надписью курсивом были выведены имена супругов Кавано и телефонный номер.