– Конечно, помню. Он сделал эту операцию вместе с Айви.
– В общем, он действительно удалил ей аппендикс. Но при этом сделал и еще кое-что. Он перевязал ей фаллопиевы трубы, так что она не могла забеременеть.
Пирли благочестиво склоняет голову и начинает негромко молиться.
– Зачем ты ездила вчера на остров, Пирли? Ты же ненавидишь это место.
– Я не хочу говорить об этом.
– Ты должна начать говорить. Ты молчала слишком долго.
Она отпивает виски из кофейной чашки, закуривает новую сигарету и делает глубокую затяжку.
– Я бросила курить двадцать три года назад, – говорит она, и при каждом слове изо рта у нее вырываются клубы сигаретного дыма. – Я страшно скучала по табаку, это было для меня как непреходящая боль. Но когда я услышала, что мисс Энн умерла, то не смогла удержаться. И с тех пор курю без остановки.
Я ничего не говорю.
– Я начала работать здесь в сорок восьмом году, – продолжает она, словно разговаривая сама с собой. – Тогда мне было семнадцать. В тот год родилась мисс Энн, но в то время они жили в Новом Орлеане. Доктор Киркланд еще учился на врача. Они с миссис Кэтрин переехали в Натчес только в пятьдесят шестом году, а это поместье отошло к ним в шестьдесят четвертом. После смерти мистера ДеСалля. – Она смотрит на меня, словно чтобы убедиться, что я все понимаю. – Вот почему поначалу я ничего не заметила. Мисс Энн уже исполнилось шестнадцать, когда они сюда перебрались. Вред уже был нанесен. Но все равно здесь творились странные вещи. Хотя и не очень заметные на первый взгляд. Доктор Киркланд отпугивал любого мальчика, который заходил за Энн к ней домой. Даже очень приятных мальчишек. Многие отцы проявляют разборчивость, но доктор Киркланд был непреклонен. Он ревновал эту девочку. Миссис Кэтрин тоже это видела, но ничего не могла сделать, чтобы изменить ситуацию.
– Если они жили в Натчесе с пятьдесят шестого года, – говорю я, – то ты не могла не замечать и других симптомов?
Пожилая женщина задумчиво жует нижнюю губу.
– Я думаю об этом на протяжении двух последних дней. Были времена, когда они оставляли девочек здесь одних, а сами отправлялись в длительные поездки и путешествия. Иногда доктор Киркланд оставлял мне лекарство для Энн. Она не выглядела больной, просто часто ходила в ванную и после нее там оставался такой неприятный запах. Я давала ей лекарство, и у нее все налаживалось. Но теперь, оглядываясь назад, мне кажется, что у нее было уж слишком много проблем. Хотя больше никто из врачей не видел ни ее, ни ее болезней, понимаешь? Ее отец и был ее врачом.