Хэнк сунул платок обратно в карман. Быстро погладил ее руки. Он, как и Лена, вспотел, и она почувствовала жар его кожи.

Помолчав немного, он сказал:

– Знай, если я тебе понадоблюсь, тут же звони мне, хорошо? Знай, я всегда помогу.

Лена улыбнулась, и в этот раз улыбка была искренней.

– Да, Хэнк, – сказала она. – Я знаю.

Лена шла через хоспис, пытаясь дышать ртом, потому что запах стоял ужасающий. Здание пропахло мочой и спиртом, и это немного напомнило ей бар Хэнка.

Она нажала кнопку лифта. Он так медленно полз вверх, что Лена ощутила приступ клаустрофобии. Шея покрылась испариной, и она утерла ее рукой. После пробежки с Хэнком она долго стояла в душе, но тем не менее от жары она снова начала потеть.

Лена с облегчением вздохнула, когда двери распахнулись, и запах мочи больше не раздражал ее ноздри. Большинство пациентов здесь лежали с катетерами, поэтому воздух, по сравнению с нижними этажами, казался свежим.

Она вошла в холл, выглянула в окно. На небе висели тучи, угрожая дождем. Лена вспомнила об утре, когда умерла Грейс Паттерсон. Лена стояла позади спящего Тедди Паттерсона, смотрела на восходящее солнце и с радостью думала, что чудовище, лежащее на кровати, никогда больше не ощутит на лице солнечных лучей. Лена не упрекала себя в том, что не дала Грейс уйти спокойно. Она знала, что поступила правильно.

– Чем могу вам помочь? – спросила женщина, когда Лена подошла к сестринскому посту.

– Я разыскиваю палату Марка Паттерсона, – сказала Лена.

– Вот как? У него пока не было посетителей.

Лена догадывалась, что Тедди Паттерсон не хочет видеть сына, но тем не менее была удивлена.

Хотя Лена знала сама, но все же спросила:

– Он пришел в сознание?

Женщина покачала головой.

– Нет.

Она показала рукой на коридор.

– Триста десять, – сказала она. – Сначала направо, потом налево, напротив бельевой комнаты.