Объект первый: толстая тетрадь в черном молескиновом переплете.

Объект второй: несколько фотографий Найджела, его черного брата, сделанные в те моменты, когда Найджел кувыркался с Трицией Голдблюм, она же миссис Электрик. Некоторые из этих фотографии, надо заметить, весьма интимного свойства; снимки сделаны с помощью телевика из дальнего угла сада упомянутой дамы и проявлены тайком в темной комнате, и об этом никто не знает, даже мать…

Соединим два объекта вместе, подобно азоту и глицерину, и тогда…

Бабах!

На самом деле это оказалось даже слишком легко. Люди ведь так предсказуемы. А Найджел особенно — с его вечно мрачным настроением и яростным темпераментом. Благодаря «обратному эффекту ореола» (Найджел всегда ненавидел Бена) нашему герою пришлось сделать всего одно усилие: должным образом завести Найджела и направить его куда нужно — остальное было предрешено. Мимоходом шепнуть на ухо несколько слов — предположение, что Бен шпионит за ним, — и упомянуть о тайнике, где были заботливо припасены соответствующие улики (дневник Найджела, который Брендан засунул Бену под матрас). Затем просто убраться подальше от театра военных действий, чтобы не стать свидетелем такого мрачного дела, как убийство.

Бен все отрицал. Это и стало его фатальной ошибкой. Брендану по опыту было известно, что единственный способ избежать серьезных увечий — это немедленно признаться в преступлении, даже если ты невиновен. Он очень рано постиг эту премудрость — тем самым, правда, заслужив себе весьма удобную репутацию безнадежного лжеца, поскольку брал на себя вину за то, к чему не имел ни малейшего отношения, за что даже никакой ответственности нести не мог. В общем, на подробные объяснения Бену попросту не хватило времени. Первым же ударом Найджел раскроил ему череп. После чего… ну, достаточно сказать, что у Бена не было ни малейшего шанса на спасение.

Наш герой при этом не присутствовал. Подобно волшебному коту Макавити,[46] он в совершенстве овладел сложным умением уходить от любых неприятностей. Первой Бена обнаружила мать; она вызвала полицию и «скорую помощь», а потом дежурила в больнице, но ни разу так и не заплакала, даже когда ей сообщили, что травмы, полученные ее сыном, несовместимы с жизнью и Бенджамин уже не очнется…

В общем, это назвали убийством.

Интересное слово — manslaughter. Звучит как man's laughter.[48] И оба выражения окрашены в одинаковые оттенки синего, точнее, голубого, словно молния, и у обоих запах шалфея и фиалок. Теперь и он, как Бен, тоже видит слова в цвете. В конце концов, он ведь занял его место. И отныне все — дар Бена, его будущее и его цвета — принадлежит ему, Брендану.