Эрман бросил на дядю Пепе пылающий взгляд:

— Воды принеси.

Энрике положил на плечо Эрмана руку с вытатуированной паутиной.

— Полегче, толстяк. Еще раз ударишь прадедушку, и кранты. В таком возрасте много не надо. — Он взглянул на Октавио. — Помнишь старого сукина сына, что продал нам тот «мерседес»?

Брат кивнул.

— Только что был, через секунду не стало. — Он прищелкнул пальцами.

— Он что, один знает, где клад?

— Один, кто его видел, — кивнул Эрман.

— Значит, младшего бесполезно допрашивать? — Энрике ткнул пальцем в Ника.

— Правильно.

— Тогда с ним поработаем, а старик пусть посмотрит.

— Трахнем в задницу, пускай скалится, — ухмыльнулся Эскобар.

— Сначала подними старика, — велел Энрике.

Прошмыгнул дядя Пепе со стаканом воды на подносе.

— К сожалению, льда нет, сеньор, — промямлил он. — Генератор…

Эрман схватил с подноса стакан, выплеснул в лицо Сиднея.

— Где золото?

Сидней покачал головой:

— Не знаю.

— Ладно, — усмехнулся Эскобар. — Тогда смотри. — Он схватил жирными пальцами мочку уха Ника и оттянул. Открыл складной нож, провел по щеке лезвием, заскрипевшим на щетине. — Вот что ты почувствуешь, когда я перережу тебе глотку, — шепнул он. Ник выпучил глаза, чуя, как лезвие вонзается в ухо, перерезает хрящ, как по шее потекла горячая кровь. — Смотри! — воскликнул Эскобар, показывая отрезанную мочку. Сорвал с губ ленту, сунул в рот Нику кусок уха. — Ешь!