Гарри с трудом воспринимал тот ужас, который нарисовал ему брат. Покачав головой, он сказал:

— Они не могут выгнать мою семью из дома. Я еще не осужден ни за что.

— Ты коп. Ты должен знать, как работают эти законы о конфискации. Они в кодексах уже десять лет и с каждым годом все более расширяются.

— Я коп, да, но не обвинитель. Я ловлю преступников, а офис районного прокурора решает, под какие законы их подвести.

— Это будет неприятный урок. Понимаешь… чтобы потерять свою собственность по статусу о конфискации, ты не обязательно должен быть осужден.

— Они могут забрать мою собственность, даже если меня признают невиновным? — спросил Гарри, подозревая, что ему видится ночной кошмар, навеянный каким-то романом Кафки, который он читал в колледже.

— Гарри, слушай меня очень внимательно. Забудь об осуждении или оправдании. Они могут забрать твою собственность, даже не обвиняя тебя в преступлении. Без того, чтобы привести тебя в суд. Конечно, ты должен быть осужден, это только усилит их позицию.

— Подожди, подожди. Как такое может произойти?

— Если имеется очевидность любого рода, свидетельствующая, что данная собственность была использована в противозаконных целях, даже если тебе об этом не было известно, сам факт может быть достаточным основанием для конфискации. Разве это не остроумно? Ты даже не должен знать о преступлении, чтобы потерять свою собственность.

— Нет, я имею в виду не это. Как такое может происходить в Америке?

— Война против наркотиков. Вот для чего были написаны законы о конфискации. Чтобы посильнее прижать наркодельцов, сломать их.

Дариус был даже больше подавлен, чем утром. Его сверхэнергичная натура проявлялась не в обычном потоке красноречия, а в непрерывной суетливости.

Гарри был также встревожен этим изменением, происшедшим с братом.

— Эта очевидность, этот кокаин, все было подстроено.

— Ты знаешь это, я знаю. Но суд захочет посмотреть, как ты докажешь это, прежде чем отменит конфискацию.

— Ты хочешь сказать, что я считаюсь виновным, пока не докажу невиновность?