Кардинал обнажил зубы в улыбке.

— Пока все идет довольно гладко и будет идти дальше, если вы, с Божьей помощью, успешно справитесь с вашей частью работы.

— Справимся. Ведь иначе и быть не может. — Джордан улыбнулся. — Союз между Святейшим Престолом и нашей организацией длится не первое столетие.

— Верно. Ватикану обязаны своим рождением рыцари святого Клемента, и Ватикан стоит за всеми миссиями рыцарей. Вы всегда служили нам верой и правдой.

В словах кардинала не было ничего угрожающего, но это и не требовалось. За ним стояли история и освященные веками традиции. Канези явно напоминал Джордану, чья рука его кормит.

— Как состояние Его Святейшества? — спросил Джордан.

— Его подключили к кислородному аппарату… Сердце работает с трудом, легкие с каждым днем все больше наполняются жидкостью. Я чувствую дыхание смерти, подошедшей к нему вплотную, Джордан. Она царапает мою кожу своими когтями, она подбирается все ближе, чтобы забрать его…

Глаза Джордана сверкнули.

— Смерть не успеет взять над ним верх, клянусь вам, ваше преосвященство! Мы приближаемся к цели. Квинтэссенция будет у нас в руках в ближайшие дни.

— Меня радует ваша вера и преданность делу, Джордан. О лучшем союзнике, чем вы, нельзя и мечтать. — Кардинала Канези трудно было назвать красавцем. Кривые ноги, чересчур большая голова, низко сидящая на покатых плечах. — Так любезно с вашей стороны было найти время и приехать сюда, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение… Ваше присутствие очень ободрило его.

— Ради этого я готов дважды объехать весь мир, — отозвался Джордан с поклоном; но мысленно он с отвращением поморщился.

— Перед тем, как войти туда, вы должны надеть халат, бахилы и перчатки. — Канези провел Джордана через холл в небольшую комнату без окон, где висели на стене светло-зеленые халаты. Кардинал снял пару халатов с вешалки, подал один Джордану, оделся сам.

Снаружи больницу окружили толпы верующих. Они вышагивали по мраморным плитам, высоко поднимая свои глупые плакаты, чтобы их могли заснять репортеры для очередных новостей. Губы шевелились, твердя молитвы, глаза смотрели на небо. Вот она, сила веры, олицетворение власти Канези, подумал Джордан. И все же эта сила уже принадлежала прошлому, древнему прошлому. Она дала трещину, пообтрепалась, выветрилась. Осталась одна видимость. Хромоногая девочка с матерью, исхудалый старик в инвалидной коляске, которую толкал вперед его сын, все прочие, мечтающие об исцелении, о спасении… Они пришли сюда с искренней верой, но Джордан знал: они обречены. Как и Канези.