Я вмиг повернулась к нему.

— В семнадцатом веке та область Соединенных Штатов приходилась северной оконечностью Новой Испании. Земли, захваченной конкистадорами.

— Которых сопровождали священники-испанцы, — подхватила я.

— По крайней мере прибывшие из Испании.

— Среди них мог оказаться и англичанин, — добавил сэр Генри, сверкнув глазами.

Языки пламени на миниатюре замерцали. Мне вспомнились выцветшие чернильные строки на странице письма: «Посему я счел своим долгом написать в Сент-Олбанс, умоляя простить нас за долгое молчание».

Бен оторвался от экрана смартфона.

— У «Райан эйр»[42] есть два прямых рейса в день. Лондон — Вальядолид.

Мы заказали три билета на утренний самолет.

36

36

— Я говорил с его преосвященством архиепископом Вестминстерским, — объявил утром сэр Генри, появляясь у наших дверей. — Ректор колледжа согласился принять меня в одиннадцать.

— Только вас? — спросила я.

— Должно быть, я позабыл упомянуть, что путешествую не один, — ответил сэр Генри. — Но, думаю, с ректором мы как-нибудь договоримся.

В аэропорту «Станстед», что к северо-востоку от Лондона, мой паспорт никого не заинтересовал, несмотря на уже изрядную потрепанность. Сэр Генри, правда, был узнан охранником (чьи восторги он мигом унял), но больше никто не удостоил его взглядом. Он шел по терминалу, по-стариковски понурившись, и люди не обращали на него внимания. Потом мы втроем загрузились в салон, раскрашенный в ядовито-желтый и чернильно-синий цвета, и вот уже наш реактивный челнок летел по небу, а стюардессы пытались всучить нам лотерейный билет или пакетик чипсов.

Ближе к посадке я приникла к иллюминатору, глядя на проплывающие внизу гребни Пиренеев и пыльную, бурую Кастильскую равнину, кое-где пересеченную извитыми лентами живительных рек в зеленых рукавах.

Приземлившись, мы забрались в угловатое белое такси, которое помчало нас к долине Вальядолида. По обе стороны дороги, словно два плато, тянулись плосковерхие холмы, поросшие жухлой травой и одиночными деревьями. При таком пейзаже голые пустоши севера Мексики и юго-западных штатов должны были вызывать у конкистадоров ностальгию — очень уж похоже на родину.

Город открылся внезапно — горстка лабазов и современных построек, мост через гладкую, тихую реку, и вдруг — островок старой Европы: улочки в тени домов с узкими окнами и нависающими балконами, открытые кафе, где неспешно потягивают лимонад, прежде чем отправиться гулять в тени старых аллей, стоять у рыночных прилавков или слушать журчание фонтанов на площади. Мы подкатили к кирпичной стене, над которой едва виднелась верхушка белого купола.