— И сколько времени ты числился в совете директоров?

— Думаю, семь или восемь месяцев. Но я не был удовлетворен.

— Почему же?

— Я очень быстро понял, что Оний ожидал от меня утверждений любых своих решений, особенно связанных с его личной компенсацией — курсом ценных бумаг, бонусами и т. д. Другие директора, включая Дэвида Стармака, были у него в кармане. Я заседал еще в трех других советах и играл там активную роль. Я очень серьезно относился к ответственности за акционеров. Я уже был готов уйти в отставку, но Оний стал шантажировать меня, что я кое-что ему должен, и поэтому мне не следует портить его репутацию моей отставкой. Я согласился остаться еще на несколько месяцев. Потом он подъехал ко мне с предложением, чтобы я стал представителем его банка на телевидении. Я отказался наотрез.

— Как он это воспринял?

— Плохо. Я объяснил, что никогда не участвовал в телерекламе и никогда не буду. Я долго делал карьеру актера и не собираюсь ее ломать. Он сказал, что именно поэтому и хочет меня. В конце концов, я был связан с банком как клиент, я вел с ним дела, я был в совете директоров. Отсюда напрашивается вопрос, почему бы мне не стать представителем банка на телевидении? Я опять отказался и сказал, что даю ему тридцать дней, после чего уйду из совета. Он выигрывал время, чтобы сохранить лицо, а я обещал, что не буду публично объявлять о причинах ухода.

— Стал ли он оказывать дальнейшее давление на тебя?

— Не сразу. Но на следующей неделе ко мне явился Дэвид Стармак и сказал, что некто желает дать щедрую плату за мои акции «Центуриона» — вдвое больше номинала. Я сказал Дэвиду, что не могу даже думать об этом, не поговорив сначала с Луи Ригенштейном.

— И что же он сказал на это?

— Он стал уговаривать меня не говорить Луи, что ко мне обращались с подобным предложением, и, в особенности то, что оно исходило именно от него. У меня возникло неприятное ощущение. Я воспринял это как угрозу.

— И что ты сделал?

— Едва Ипполито покинул мой офис, я позвонил Луи и рассказал ему обо всем. Луи был в гневе, и я обещал ему, что не продам свои акции. Я приказал Бетти в тот же день положить мои акции в новый депозитарий.

— Ты почувствовал угрозу?

— Трудно объяснить почему, но почувствовал.

— «Центурион» — очень прибыльная студия?

— Не безумно, но год за годом она приносит неплохую прибыль. Студия работает без значительных долгов, но за последние два года было несколько значительных потерь, и Луи начал занимать деньги в банке Сэйф Харбор с одобрения совета директоров. А я в совете.

— Отчего же они так жаждут приобрести студию, если она не так уж и рентабельна?