— А откуда все это стало известно?

— В тысяча девятьсот семьдесят втором году картину просветили рентгеновскими лучами. Под верхним слоем краски хорошо просматривается силуэт девушки, прильнувшей к плечу лежащего Курбе.

В висках у Нарцисса стучало. Пальцы дрожали. Итак, под каждым из его автопортретов скрывается другое изображение. Скрывается истина. Но какая? Проливающая свет на его подлинную личность? Или на убийства нищих?

Он сможет узнать эту истину. Надо лишь просветить картины рентгеном.

Уже на пороге он предупредил галериста:

— Для нас обоих будет лучше, если мы забудем о сегодняшней встрече. Мы с тобой незнакомы.

— Конечно-конечно. Я понимаю.

— Ты не понимаешь ничего, но это тоже к лучшему. И не вздумай звонить своим клиентам! Не то мне придется сюда вернуться.

* * *

Нарцисса не покидало ощущение, что он завладел списком членов тайного клуба. Тесной группки посвященных, взаимно подпитываемых общим безумием. Психовампиров. Извращенцев-вуайеристов. Напротив имени каждого коллекционера значился не только его адрес, но указывался также код домофона и номер мобильного. Галерея Пернати обеспечивала покупателям доставку картин на дом. И всякая полезная информация хранилась у ее владельца в памяти компьютера. Так что Нарциссу оставалось лишь позвонить в дверь.

Здесь, в Париже, он словно бы возвращался к жизни. День выдался пасмурный и серый, один из тех дней, какие бывают только во французской столице. Ни дождя, ни туч — лишь сырая промозглая пелена, грязной простыней накрывшая город. День не имел ни начала, ни конца, он тянулся из ниоткуда в никуда. Нарцисс ликовал. Он чувствовал, что эта монотонность и невыразительность для него свои, родные.

Первый покупатель из списка, Валид Эль-Хури, жил на авеню Фош. Нарцисс попросил таксиста подождать его возле дома и принялся терпеливо преодолевать многочисленные препятствия на пути к цели. Кодовый замок на воротах. Кодовый замок на двери подъезда. Домофон в холле. Но на этом его продвижение вперед остановилось. Эль-Хури не было дома. Нарцисс попытался уговорить мажордома впустить его: якобы он принес посылку. Главное — проникнуть в квартиру и посмотреть на картину. Но слуга посоветовал ему оставить посылку у консьержа.

Нарцисс дал таксисту следующий адрес, ближайший к авеню Фош: тупичок, отходящий от авеню Виктора Гюго. Мысленно он уже набросал свой маршрут, намереваясь в самое короткое время посетить всех коллекционеров из списка.

Жилые дома, больше похожие на виллы, прятались за плотным живым забором из елей и кипарисов. Каждое здание казалось наглядной иллюстрацией расхожей мудрости: «Хочешь жить спокойно, не высовывайся». Но особняк Симона Амсалема, которого он наметил в качестве второй мишени, выбивался из общего правила. Строение начала XX века, отделанное штукатуркой под мрамор, являло собой причудливую смесь мавританской и итальянской архитектуры. Башенки, ротонды, кариатиды, балконы, балюстрады — все это в хаотическом, лишенном какой-либо логики беспорядке. Жилище Амсалема привлекало к себе внимание, как вылетевшая в полной тишине пробка от шампанского.