— Подожди минуту, — сказал Дэвид, пригибаясь к ней.

Он хотел убедиться в правильном расположении медальона. Выпуклая поверхность стекла мерцала в лунном свете, как блестящий черный скарабей. Дэвид увидел отражение сестры. Казалось, что ее лицо выглядывало из зеркала, как из глубокого колодца. Он помог ей держать руку неподвижно. Воды вечности, захваченные в стекле, получили благословение яркой луны. Но как долго должен длиться ритуал?

Его испугал громкий грохот. Кто-то стучал в окно. Дэвид обернулся и увидел изумленное лицо Гэри. Тот снова заколотил ладонью по стеклу.

— Продолжай смотреть, — произнес Дэвид. — Просто продолжай смотреть.

В любую минуту Уолтер и Гэри могли выбежать наружу, чтобы увезти Сару обратно в хоспис. Внезапно ее рука, державшая зеркало, опустилась на колени. Его сестра, погрузившись в обморок, резко откинула голову на спинку кресла. Неужели магия подействовала? Дэвид схватил зеркало с ее колен, ожидая почувствовать какую-то разницу. Может быть, оно стало теплее? Или холоднее? Или что-то в нем изменилось?

И тогда он увидел свое лицо… Глаза смотрели на него из глубины колодца… Он не успел и пальцем шевельнуть, как молния пронзила его члены электрическим разрядом. Челюсти Дэвида крепко сжались, голова откинулась назад, и колени подогнулись так резко, что ему пришлось ухватиться за рукоятку кресла-коляски. Иначе он просто рухнул бы на месте. Дверь хосписа, ведущая в сад, распахнулась. Гэри и Уолтер выбежали на аллею.

— Вы что, с ума сошли? — крикнул врач, оттолкнув беспомощного Дэвида от коляски.

Тот сделал несколько шагов назад. Его руки безвольно свисали по бокам, ноги дрожали от слабости. Он нагнулся и ухватился рукой за березу, боясь потерять сознание.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — проворчал Гэри, поднимая шарф с обледеневшей земли.

Уолтер развернул коляску и покатил ее к двери. Гэри побежал за ним следом. Он был так зол, что даже не обернулся и не посмотрел на корчившегося у березы родственника. Но Дэвид не осуждал их. Он понимал, насколько безумной казалась им ситуация. Облака закрыли луну, погрузив внутренний дворик в глубокую тень. Через освещенное окно он видел, как Сару подняли на постель и накрыли еще одним одеялом. Он представил, какие слова они сейчас говорили о ее ненормальном младшем брате, потерявшем от горя рассудок.

Впрочем, это было неважно. Никакие слова не имели теперь значения. Он сделал свое дело, и никто — ни греческий герой, ни флорентийский мастер — не смог бы добиться большего. Выполнив задуманный план, он наконец обрел душевный покой.