— Как там барамбуки? — спросил он, когда она резко, как любила, взяла с места. — Бабу Свету не совсем замучили?

— Все нормально… — она явно не хотела развивать тему. Не твое, мол, дело. После скандала на прошлой неделе Танька настояла, чтобы барамбуки поехали на дачу к ее родителям. Вообще-то обычно они проводили лето у Владовых, в Солотче (бабе Свете с ее вечным давлением, по Танькиным словам, было тяжело с ними двоими, пусть и под присмотром Валентины) — но после нового мужнина «скотства» она как бы утверждала свои права на детей. Так же было в прошлый раз, когда всплыла история с Леной…

У Влада даже дыхание пресеклось: так внезапно и глубоко прошила — от сжавшегося горла до самого дна нутра — жалость ко всем. Он мигом забыл только что замеченную в боковом зеркале серую «Карину» и мысль о том, что она почему-то кажется знакомой, захлестнутый этой горячей, горчащей нежностью: и к пацанятам своим родным разбойным, и несчастным своим женщинам — я же всех вас люблю на самом деле, черт, почему же все так нелепо всегда… Волна схлынула, осталась плавная, чуть зыбящаяся, румяно подсвеченная сардинским закатом печаль, и снова подумалось о том, что это и есть жизнь: ссора с одной, счастье с другой, иначе и не бывает, иначе и не нужно, и ничто другое не важно…

Он колыхался на этом умиротворенном ощущении, глядел на июньский тихий город, свежую зелень на фоне облупленной штукатурки, желтую пыльцу в лужах, молчал, так же как и Танька, и молча они свернули на Горького, а потом на Текстильщиков… и тут, метрах в пятидесяти перед переездом, тормоза вякнули, Влада швырнуло вперед, а Таня испуганно выматерилась. Перед самых им носом серел бок той самой дряхлой «Карины» — мать, чуть не врезались же…

— Какого… — он взялся за ключицу, которую садануло ремнем.

— Мудак, совсем придурок, что ли… — тонкий от волнения Танькин голос прыгал.

— Водить научитесь, чукчи, — подхватил Влад — уже чувствуя, однако, что дело тут, возможно, вовсе не в неумелом вождении.

«Тойота» так и стояла почти поперек дороги. На улице было пусто. Справа торчал бетонный забор.

— Че им надо?.. — пробормотал Влад.

— Разберись, ну что ты!..

С самым неприятным чувством он отстегнулся, распахнул дверцу и увидел, что, выбравшись из-за руля «Карины», к ним проворно, бегом почти, направляется мужик его примерно возраста. Не бандитского вроде вида — наоборот, с вполне располагающим лицом… Влад выпрямился ему навстречу и уперся взглядом в корочку, которую мужик как-то страшно сноровисто сунул ему прямо в нос. Печать, фотка, «…Сергей Петрович… следственное управление…»