Вдруг что-то изменилось: трясти стало размашистей и злей, шум, однотонный, механический, несколько сменил тембр. Я в багажнике! Везут!.. Скорость сбросили — с асфальта на грунтовку повернули?.. Ему стало так страшно, что он опять перестал соображать.

Вот баба была вообще не в тему! Откуда она еще, на хрен, взялась в последний момент?.. Еще и она. И так Виталю все это с самого начала не нравилось…

То есть с самого начала как раз нравилось — потому что началось все с десяти стодолларовых бумажек, врученных Петровичем как аванс в счет реального пласта зелени. Правда, это же и насторожило — Серега явно что-то серьезное замутил, рискованное. Что-то, что заставляло его шифроваться, несмотря на прокурорскую ксиву, и пользоваться Виталькиными колесами.

…Так чего, значит? Надо прессануть одного коммерса. По-тихому. Но жестко. И не мелькать ни таблом, ни удостоверениями. Свидетелей и камер избегать.

Ладно, поездили за лохом, решили, стопанем где-нибудь, где потише. Легко сказать — везде, блин, народ, задолбались уже ждать момент. Ладно, решили, вот сейчас, когда домой поедет или к этой своей, сисястой. А он с другой девкой в «бумер» свой садится — Виталь так понял, с женой. Тва-а-ю мать…

Ну, Серый подрезал их, чуть Виталькину тачку не раздолбал. Вылез, корочкой помахал — клиент, конечно, обосрался. Ну так а коза смотрит! Петрович к ней. Че Виталю с клиентом делать? Дал ему по голове, так даже браслеты надеть не может, они у Петровича. Знал бы, сам прихватил. Серый тем временем телке: из машины, прокуратура, хенде хох! — а куда ее теперь, сам явно не знает. Дура вылезла, Петрович шокер достает и прямо в висок ей. Даже если простую говнотрещалку к башке приложить на несколько секунд, мало не покажется — а что там у Сереги, он даже не знал: может, ментовский, десятиваттный… Бабу аж заколотило, она брык прямо на дорогу. Ё! — подумал, если захолодала, во будет весело, трупа нам для полного счастья как раз не хватало. Петрович ее хватает, к багажнику «бумера» тащит. Ну, если сейчас поедет кто! Слава богу, никто не поехал. Умял овцу в багажник, прямо так, не связав; бегом к Виталю. Кинули коммерса на землю, шокером потыкали, браслеты надели и тоже в багажник, к себе уже. Виталь прифигел, их со стороны представив. Как старшему лейтенанту патрульно-постовой ему, конечно, не привыкать было задержанных прессовать, но тут уже полная, блин, чернуха.

Виталь сел к себе за руль, Серый — в «биму». С визгом развернулись, крутанули налево, на Горького, потом направо на Есенина… а там, естественно, пробень. Виталь держится за Серегиным бампером, матерится то про себя, то вслух: «Один клоун в чулане, второй в багажнике, и еще овца — чего доброго, в „двухсотом“ виде… Не при исполнении, на своих собственных колесах… Че я, совсем?..» А радио пищит себе: «…Познакомилась с ним по Интернету. Через три месяца приехала к нему в гости за границу. Наша дружба продолжалась несколько лет, мы познакомили друг друга с родителями и вот наконец решили пожениться. Я вообще-то человек не очень темпераментный, мне больше нравится то, что предшествует сексу, а не сам секс. В моем женихе мне нравилось то, что он меня не утомлял совершенно своими сексуальными потребностями: у нас все было раз в неделю и очень быстро. Но когда я сказала об этом подруге, она посмеялась и сказала, что он меня не любит, а женится по расчету и что для секса у него есть другая. Я и правда неплохо обеспечена, а он сейчас не работает. Я решила, что подруга просто завидует, что не секс важен в брачных отношениях, а сходство характеров…»