— Владислав Смирницкий? — негромко, торопливо, озабоченно.

— Да…

— Следственный комитет при прокуратуре. Пройдемте в машину, — без выражения, но не предполагающим возражений тоном.

Из «Тойоты» тем временем вылез еще какой-то тип.

— А что случилось?

— Следствие по делу о терроризме. Идемте.

Влад беспомощно оглянулся на свою «бэмку» — и словно по его подсказке Сергей Петрович, или как там, метнулся к водительскому окну «пятерки», выставив перед собой удостоверение.

«В чем дело?» — услышал он Таньку, и тут же его крепко взяли за локоть. Тот самый, второй: рослый, рябоватый, мрачно-набыченный. Коротко молча кивнув на «Тойоту», он без особых церемоний потащил к ней совершенно растерявшегося Влада. «В конторе что-то?.. — заметалось в голове. — Андроныча какие-то косяки?.. Старое что-нибудь?.. Я ж никогда в такое не лез, почему я?!» Он ничего не мог понять. «Бред, ошибка какая-то, поедем, пусть разберутся…» Его втолкнули на заднее сиденье.

— Выйдите из машины! — приказал за спиной Сергей Петрович.

Влад повернул голову — и тут же ослеп от удара в морду. Еще! — страшно, ошеломляюще… Он попытался заслониться руками, что-то пискнул — но на него навалились тяжеленной, плотной, жесткой, горячей тушей, погребли, сопя, давя, притиснули головой к вытертому велюру. Схватили правое запястье, завернули руку за спину: «Тихо, сука, тихо, понял?..» Влад сипел от боли и беспомощности, на нем полулежал этот бык, здор-р-ровый, падла, вминая морду в сиденье, упершись чем-то в трещащие ребра, не давая вздохнуть и пошевелиться, бормоча почти нечленораздельно: «Сука ба-ля лежать ба-ля молчи порву сука…», потом вдруг заорал: «Петрович, на хер!..»

Секунд через десять: «Где ты там, бля?..» Давление ослабло, Влад вдохнул, выдохнул, охнул. «Сюда давай», — напряженный голос Петровича. Рванув затрещавший ворот рубашки и ремень брюк, Влада потянули наружу. Он попытался поймать подошвами асфальт, но его ударили виском о край кузова и швырнули боком на землю. Не успел подставить руку, шмякнулся кулем. Остро дернуло шею, что-то лопнуло в голове… Перед глазами уже асфальт, нос разбит — явно об него; опять крутят руки… Шокером, гад, он же током меня… Снова!..

Влад куда-то вылетел — а потом долго не мог понять, почему так тесно, темно, больно, неудобно. Попытался пошевелиться, ничего не вышло. Тела он толком не чувствовал, одну боль: то разделяющуюся на участки, то сливающуюся в абстрактный ком. Темень, жестко, тряска, шум. Голова раскалывается, дышать можно только ртом — нос раздулся, саднит, забит горячим. Где я? Да что же это такое?! Почему не вижу, почему не могу двигаться?! Ноги неловко согнуты, распрямиться им некуда; руки — вот оно что — скованы за спиной.