Клементьева узнала о покойном не много, но информация оказалась интересной. Туманов был гендиректором крупного оборонного предприятия с Выборгской стороны. В начале счастливой демократической эпохи ему едва удалось спасти завод сначала от Гайдара с Чубайсом, а потом, в еще более счастливое время, от Путина с Медведевым с их модернизацией, которая означала тоже самое разворовывание остатков госимущества, но в особо крупных размерах. Туманов тоже мог бы совершенно спокойно украсть предприятие или часть его, как это делалось по всей России. Распродать уникальное оборудование, здания, станки, запасы металла, и положить в карман десять-пятнадцать миллионов долларов. Остальное разделить с заместителями, что-то отсыпать в пользу министерства обороны, которому принадлежал завод и которое возглавлял бывший торговец мебелью Сердюков. Путин назначил мебельщика специально для решения коммерческих вопросов в армии. Большего цинизма пополам с абсурдом и придумать было нельзя. Именно армия в нормальном государстве дальше всего отстоит от коммерции. Иначе это уже не армия, а огромная воровская кормушка, из которой тащат все – от офицера и генерала до президентской команды.

Но Туманов почему-то воровать не захотел. И, что еще хуже, не предусмотрел, что такие капризы в его обстоятельствах легко с рук не сходят. В самом деле: все вокруг воруют, а Туманов святее Папы римского. Кто такое стерпит? Его наглость вызвала справедливое возмущение начальников. И только одно оставалось для Мышкина непонятным: почему в итоге Туманов оказался в больнице, а не на кладбище? Или в Неве с гирей, привязанной к ногам.

Как только подошел Туманову пенсионный возраст, Сердюков немедленно, прямо в день рождения, отправил директора на вечный отдых. И пенсию персональную назначил – три недели на нее жить было можно. Четвертую нет. Получилось хорошо: не нужно и киллера нанимать. И никаких подозрений. Сам помер. От излишеств.

Еще через два дня Туманова с обширным инфарктом миокарда частная скорая помощь (государственная была, как обычно, занята) за полторы тысячи рублей отвезла в Петропавловскую больницу. Там он пробыл сначала десять дней, потом двадцать, потом четыре месяца, потом десять… Никто его из больницы не выгонял и денег не требовал. Наоборот, назначено было тщательное и комплексное обследование пациента, очень дорогое. И каждую неделю врачи у него обнаруживали новые болезни, одна другой страшнее.

Ему назначили сложный комплекс лечения, дорогого – для миллионеров. И опять чудеса – не потребовали и копейки. Туманов купался в океане внимания и заботы, чувствуя себя безмерно счастливым. Передружился со всем персоналом больницы: каждый месяц его переводили с отделения на отделение, чтобы лечить очередную болезнь.