Очень скоро персонал Петропавловской стал Туманову родной семьей. Серьезно изменились у него и взгляды на современную платную медицину и заодно – на демократию в России. За счастье, какое он нашел в Петропавловской, конечно, стоило побороться и в 91-м, и в 93-м годах. Конечно, цена счастья оказалась в целом высоковата – расчленение тысячелетнего государства и уничтожение голодом и унижением 20 миллионов сограждан. Но что поделать. Хорошее всегда дорого стоит.

Счастливчик Туманов не знал одного обстоятельства. И ему, по требованию жены, врачи об этом обстоятельстве не говорили. Его пребывание в клинике тихо, беспрекословно оплачивала жена, шестидесятилетняя дама с подкрашенной в сиреневый цвет сединой.

Сначала она продала их «министерскую» квартиру из трех комнат в сталинском доме на Московском проспекте. Сама переехала в двухкомнатную, впрочем, тоже в сталинском. Тем временем лечение мужа приняло множественный и интенсивный характер. На его многочисленные болезни медицина пошла в атаку широким фронтом.

Через полгода робко старушка поинтересовалась, улучшится когда-нибудь здоровье мужа. Врачи скрывать не стали: никогда не улучшится. Но есть шанс. Последняя надежда – чудо-лекарство последнего поколения, заграничное и, разумеется, не очень дешевое. Курс – всего пятьдесят тысяч долларов. Скромно по нынешним меркам. Нужно не меньше трех курсов.

Из сталинской двушки жена переехала в однокомнатную хрущевку. Муж прочно застрял в неврологическом отделении. Еще недавно, на других этажах, в него заталкивали, словно орехи в рождественскую индейку, чуть ли не весь справочник Машковского [42] , а в неврологии неожиданно все отменили и оставили только заграничное чудо.

Скоро пациент Туманов и его жена убедились: действительно, чудо. У него исчезли все симптомы прежних болезней. Он стал чувствовать себя замечательно, бодро и всегда был переполнен оптимизмом. Разве что в глазах появился странный стеклянный блеск и постоянно пересыхал язык – стал жестким и шершавым, как наждачная бумага. Он непрерывно пил воду. Жидкость отходила плохо. Туманов отяжелел, оплыл и обрюзг, под глазами выросли отечные мешки. Не всегда понимал, где находится, – в больнице, на своем заводе или на даче в Комарове. Жену он иногда принимал за свою секретаршу.

Потом его стала мучить и ночная жажда. Язык по-прежнему оставался вечно распухшим и невыносимо сухим, едва ворочался во рту. Пропал аппетит, есть не хотелось по нескольку дней, а то и неделями. Если, не приведи Бог, медсестры задерживались с лекарством, он поначалу вежливо беспокоился, потом стал откровенно свирепеть. На это ему и жене врачи доверительно разъясняли: чудо-препарат может иногда вызывать побочные симптомы, но ради общей победы здоровья стоит потерпеть. Тем более что результаты налицо. Врачам удалось не только избавить господина Туманова от гипертензии и остановить цирроз печени. Что там цирроз! Остановили развитие злокачественной опухоли поджелудочной железы, а потом она вообще рассосалась. Без следа. Однако принимать чудо-лекарство ему придется постоянно, до самой смерти. Зато и о смерти теперь можно не думать долгие-долгие годы, а потом вообще забыть про такую неприятность. А вот кто из больных пожадничал и отказался от чудо-препарата, тот давно на кладбище.