— Могу я вас спросить, чем ваш новый Китай будет отличаться от старого Китая?

Тан гордо крякнул:

— Вы мне не поверите, если я буду обещать.

— Извините меня, но я боюсь…

— Позвольте мне рассказать, чем «мой» новый Китай будет отличаться. Там не будет коррупции. Гуаньшан будет подавлен в зародыше. Несколько расстрелов кое-кого из верхушки изменят привычки. Будет ли это демократично? Больше, чем теперь. Воспользуюсь ли я преимуществами своей новой власти, чтобы получить еще больше власти? Если я не стану этого делать, я буду первым лидером в истории Китая, который этого не делает. Буду ли я мудро использовать свою власть? Я буду мудрее, чем многие. Станет ли Китай местом, где лучше живется, когда я уйду? Надеюсь. Станут ли идеалисты, подобные вам, моими врагами? Надеюсь, нет. А теперь что вы скажете о том, что мне сообщили: Вонг Ли приложил руку к новогодним беспорядкам в Гонконге?

— Меня ничто не удивит, когда дело касается Ту Вэй Вонга. Но для каких целей ему понадобились беспорядки?

— Чтобы развязать руки сторонникам жесткой линии, чтобы дать предлог отрицать права, которые провозгласила Совместная декларация. Чтобы подавить оппозицию.

— Но в этом нет здравого смысла. Международное деловое сообщество покинет город.

— Может, у Ту Вэя ваши информаторы?

— Об этом мы довольно скоро узнаем. До переворота меньше двух месяцев. За это время Ту Вэй сделает шаг.

Вивиан ничего не сказала. Партийный лидер Тан только что сделал свой шаг, и она не знала, кому доверять. Но у нее было ужасное чувство, что Виктория Макинтош, может, была права, говоря, что Макфаркары — а если посмотреть шире, то и сам Гонконг — не должны брать чью-либо сторону в этой новой гражданской войне в Китае. Может, в этом случае Дункан был не прав… и он оставил ее дрейфовать в море сомнений.

Глава 25

Глава 25

— Мы так подходим друг другу, — восхищенно изумлялся Стивен.

Они встретились в полдень в отеле «Эмперор», как делали это регулярно в течение трех месяцев. Было уже темно, и их фигуры мягко отражались в стеклянном окне-стене. Бледные, хрупкие их тела, казалось, плыли на фоне огней вдоль залива, как облако на звездном небе.

Викки свернулась на нем — одна нога согнута, другая лениво переплелась с его. Ее щека лежала на его гладкой груди. Она слушала, как его сердцебиение медленно возвращается к нормальному ритму.

Она поцеловала его грудь, потом потянулась ртом к его губам. Его пальцы легко побежали, как по дорожке, по ее спине, другой рукой он поднял волосы с ее шеи.

— Это или любовь, — прошептал он, — или остановка сердца.