— Не знаю, может, я должен пойти на корабли — будет горячая пора за столами, когда новости распространятся.

— Они уже расползлись. Они повсюду. По всему городу.

— Я постараюсь вернуться после полуночи.

— Не бросай свою работу только из-за меня, но…

Стивен остановил ее самой ленивой из своих улыбок.

— Хорошо, а как ты думаешь — из-за кого я сюда возвращаюсь?

Она обняла его крепко-крепко.

— Стивен, я должна идти. Мой ум за сотни миль отсюда.

— Каждый раз, когда тебе нужно уходить, я думаю — должен же быть способ отправить твой ум на работу, а тебя оставить здесь.

Она была права насчет того, что скверные новости расползлись. Лифт был набит мрачнолицыми японцами.

В холле столпотворение, царил страшный шум; половина людей кричали на клерков за стойками, стараясь выехать как можно раньше, другая половина пыталась вселиться, не имея забронированных номеров. Очереди выстраивались к комнатам, где был телеграф и факс, и телефоны были окружены толпами, как бары на скачках. Швейцары и водители такси выглядели как в шоке: как и всегда во всем Гонконге, когда начался бум из-за Китайской башни, рабочий люд поставил на это все свои сбережения.

Тоннель к Козвэй Бэю было просто мясорубкой — когда новости разлетелись по городу, десятки тысяч мирно ужинавших людей бросились к своим делам, которые они оставили несколько часов назад, чтобы пойти домой. Была почти половина десятого, когда она добралась до «Макфаркар-хауса», где многие из ее самых толковых менеджеров, торговцев и аналитиков были уже на телефоне. Она дала им короткие инструкции, в которых они едва ли нуждались. В Европе был разгар дня, и американские биржи должны были вот-вот открыться. Потом она села на телефон сама, обзванивая всех, кого знала. Суть самой первой бурной реакции за океаном сводилась к трем вопросам: что же случилось скверного в Гонконге? Что случится дальше? И что сделают каэнэровцы?

Ответы «Макфаркар-хауса» были такими: ничего плохого не случилось. Просто провалилась одна сделка, а как результат — паника и опасность бума лихорадочных распродаж. Но те, кто проявят хладнокровие и стойкость, — с теми все будет о’кей. Каэнэровцы не допустят финансового кризиса — переворот на носу.

— Как они собираются прекратить это безобразие? — спрашивала мощноносная президентша «Женского банка» Нью-Йорка, с которой Викки познакомилась там.

— Каэнэровцы стабилизируют рынок, покупая недвижимость — в открытую или через подставных лиц, — заверила ее Викки, зная в душе, что в лучшем случае это только надежда.

— Может, каэнэровцы еще и одолжат денег накупившим недвижимости на слишком большую сумму? — спросила саркастически банкирша.