— Не желаешь присоединиться к нам сегодня? — спросил он у Джонатана, подмигнув ему. — Хорошо бы, чтобы эта ночь стала памятной. Отпразднуем твое прибытие. Ланор способна ублажить нас обоих, она много раз такое проделывала. Тебе стоит в этом убедиться: она вполне способна любить двоих мужчин одновременно.

Джонатан побледнел и отшатнулся.

— Нет? Ну, тогда в другой раз. Быть может, когда у тебя будет больше сил. Доброй ночи, — сказал Адер и увел меня.

Можно было не сомневаться в том, что он хотел сказать Джонатану. Он хотел, чтобы тот понял: я — шлюха. Вот как Адер собрался убить чувства, которые ко мне питал Джонатан. В то мгновение я поняла, как была глупа, сомневаясь в способности Адера этого добиться. Я успела бросить всего один взгляд на лицо Джонатана. Его взгляд был изумленным и полным боли. В следующий миг дверь спальни захлопнулась.

Утром я собрала свою одежду в охапку и в одной сорочке, босиком добежала до комнаты Джонатана и прислушалась — не проснулся ли он. Мне нестерпимо хотелось услышать звуки, которые бы свидетельствовали об утреннем ритуале — шуршание простыней, плеск воды в умывальном тазике. Мне казалось, что, если я услышу эти звуки, все будет хорошо. Я не знала, смогу ли встретиться с Джонатаном лицом к лицу, но мне хотелось его увидеть, как ребенку хочется увидеть отца и мать после того, как его наказали. Однако храбрости постучать в дверь мне не хватило. Это не имело значения; в комнате царила тишина. Джонатан пережил долгий и непростой день. Можно было не сомневаться: он проспит сутки.

Я ушла к себе, вымылась, переоделась и спустилась вниз, надеясь на то, что, несмотря на ранний час, слуги сварили кофе. К моему изумлению, в малой гостиной сидел Джонатан, а на столе перед ним стояла чашка с горячим молоком и тарелка с сухим хлебом. Он встретился со мной взглядом.

— Ты встал, — пролепетала я, и это прозвучало довольно глупо.

Джонатан встал и отодвинул от стола стул, стоявший напротив:

— Я всю жизнь встаю чуть свет. Привычка фермера. Ты ведь еще не забыла жизнь в Сент-Эндрю. Если встанешь после шести утра, к полудню о тебе будет сплетничать весь город. Оправданием может быть только пребывание на смертном одре, — с усмешкой проговорил Джонатан.

Заспанный молодой слуга принес мне кофе. Немного выплеснулось из чашки на блюдце. Слуга поставил чашку слева от меня, поклонился и вышел.

Весь предыдущий вечер я думала о том, как объяснюсь с Джонатаном, а теперь у меня не было слов. Я понятия не имела, с чего начать. Сидела и водила кончиками пальцев по тоненькой ручке чашки.