Айрис не стала больше спорить — она просто бросила фляжку с водой в яму.

— Я вернусь. Я думаю о тебе, каждую секунду.

Бастиан еще касался ее руки, а сбоку уже надвигалась решетка. Айрис ни секунды не сводила с него глаз. Она улыбалась, но губы ее дрожали.

И вот решетка лежит на своем месте. Бастиан бросил сквозь ее прутья последний взгляд на Айрис, на ее всклокоченные волосы, и загадал желание: как можно скорее снова увидеть ее лицо, увидеть совсем близко, рассмотреть каждую его черточку, каждую бронзовую веснушку по отдельности.

Свет удалялся, и вот уже в подземелье снова воцарились тени и мрак — как было на протяжении многих столетий.

Он прижал к себе фляжку с водой, оставленную Айрис, и попытался при угасающем отсвете факела разглядеть очертания своей темницы. С лестницы доносились шаги, проклятия Айрис, адресованные Георгу и его сообщникам, нервные возражения Ральфа и уговоры Пауля, старавшегося их примирить.

Человеческие голоса. Когда еще ему доведется их услышать?

Бастиан согнулся, свернулся в клубок, как раненый зверь. Шаги на лестнице смолкли.

Темнота была полная. Да и тишина тоже. Бастиан отчетливо слышал каждый свой вздох.

Один.

Но компания у него непременно найдется. Страх. Жажда. Боль. Голод. Отчаяние.

Пока же он был один. Он и холод, мрак, пустота.

— Он не говорит со мной. Он отказывается.

— Ты ему не сказал, что…

— Нет. Сказал.

— Только не плачь! Всё будет хорошо. Я со всем справлюсь.

— Но мне так тебя жаль.

— Не стоит. Я что-нибудь придумаю.