— Кто выигрывает?

Алекс насупился:

— Папа. По-моему, он жульничает.

При этих словах я подскочил.

— Я не жульничаю. Я просто не даю тебе…

— Майкл, можно с тобой поговорить?

Джейн стояла над игровым полем: руки в боки, одно бронзовое бедро почти касается моей щеки. Госпожа, которой иногда необходимо подчиняться. Когда я встал, она оказалась еще выше, на тот самый решающий сантиметр. Она отвела меня в коридор для совещания. Как будто мы были в «Халдоме» и обсуждали бизнес-стратегию перед заседанием совета директоров. Нет, все-таки не были.

— Эй, твой ход! — заныл Алекс с пола.

Я сунул голову в комнату.

— Не уходи! — сказал я ему своим лучшим голосом телевизионного диктора. — Мы сейчас вернемся! — Я снова шагнул в коридор. — Я знаю, что ты скажешь.

— Слушай, по-моему, не надо, чтобы он сейчас проигрывал.

Предсказуемо, но спорно. Если бы только у нее был не такой грозный вид в ее обтягивающем топе. Ее грудь возвышалась немыслимо крутой скалой. Вам никогда не хотелось одновременно изнасиловать и оттолкнуть кого-то? Нет? Тогда вы никогда не были женаты. И все же мы стали ладить гораздо лучше. По-моему, мы вспомнили, почему когда-то решили пожениться: потому что любили друг друга. Дополняли друг друга. Нам просто нужно было напоминать себе об этом факте.

— Ты хочешь, чтобы я сдался и вышел из игры?

«Она просто хочет воспитать в нем здоровое восхищение капитализмом», — заметил Мартин.

— Я этого не говорила. — Джейн поджала губы. Манящие, неодобрительные. — Но ведь, в конце концов, случилось такое…

«Что бы это ни было», — пожал плечами Сногз где-то у меня в голове. Я сделал жест в стиле безупречного джентльмена: нет-нет, только после вас.

— Отлично. Может, поиграешь за меня?

Джейн нахмурилась:

— Почему? А ты что собираешься делать?

— Я-то? Пойду погуляю.