— Значит, — заключил Бобби, — самое худшее, что может с нами случиться, — это то, что мы все пойдем в Уиверн и там погибнем. Я был готов к этому с самого начала, так что все в порядке. На миру и смерть красна. Я готов.

— Я тоже, — сказала Саша.

Рузвельт, как видно, все еще разговаривавший с кошкой, которая мурлыкала и терлась о его руку, снова прося себя погладить, спросил:

— А вдруг Орсон и дети там, куда мы не можем войти? Вдруг они в Дыре?

Бобби ответил:

— Правило большого пальца: «Любое место, называемое Дырой, не может быть хорошим местом».

— Так они называют место, оборудованное для генетических исследований.

— Они? — спросил я.

— Люди, которые там работают. Они называют его Дырой, потому что… — Рузвельт наклонил голову набок, как будто прислушивался к чьему-то тихому голосу. — Ну, как я догадываюсь, одна из причин заключается в том, что оно находится под землей.

Я обнаружил, что обращаюсь к кошке:

— Значит, где-то в Уиверне действительно продолжаются работы?

— Да, — сказал Рузвельт, почесывая кошку под подбородком. — В бункере. Тайно снабжаясь каждые полгода.

— Ты знаешь, где это? — спросил я Мангоджерри.

— Да. Она знает. В конце концов, именно оттуда она и вышла, — сказал Рузвельт, опустившись на стул. — Сбежала оттуда… в ту ночь. Но если Орсон и дети находятся в Дыре, ни попасть к ним, ни вывести их оттуда нельзя.

Мы мрачно умолкли.

Мангоджерри подняла переднюю лапу и начала лизать ее, прихорашиваясь. Она была умна, знала правду, могла идти по следу, была нашей последней надеждой, но оставалась кошкой. Мы полностью зависели от товарища, который мог в любую минуту отхаркнуть кусок шерсти. Я не смеялся и не плакал только потому, что не мог сделать это одновременно.

Наконец Саша взяла инициативу на себя:

— Если у нас нет шансов вытащить их из Дыры, будем надеяться, что они в какой-то другой части Уиверна.

— Главный вопрос остается в силе, — сказал я Рузвельту. — Согласна ли Мангоджерри помочь нам?

Кошка встречалась с Орсоном только однажды, на борту «Ностромо», в ночь смерти моего отца. Похоже, они понравились друг другу. Кроме того, они были созданы в одной и той же лаборатории, занимавшейся повышением интеллекта, и если моя мать в каком-то смысле доводилась матерью Орсону, который был сыном ее ума и души, то эта кошка тоже могла считать ее своей покойной матерью, своей создательницей, которой она была обязана жизнью.