Когда я начал гладить кошку, Мангоджерри отвела глаза и свернулась у меня на груди. Она была маленькой и теплой, и я ощущал биение ее сердца не только ладонью, но и всем телом.

Я не специалист по общению с животными, но, кажется, знаю, почему Мангоджерри привела нас к дому Стэнуиков. Мы оказались там не для того, чтобы стать свидетелями смерти, а чтобы сделать то единственное, что было необходимо отцу Тому Элиоту.

С незапамятных времен люди подозревали, что некоторые животные обладают по крайней мере одним чувством, дополняющим наши. Восприятием вещей, которых мы не видим. Предвидением.

Соединим это шестое чувство с интеллектом и предположим, что с ростом ума растет и совесть. Проходя мимо дома Стэнуиков, Мангоджерри могла почувствовать умственную, душевную и физическую боль отца Тома Элиота и понять, что этому страдающему человеку необходимо избавление.

Или все это чушь?

Впрочем, в отношении Мангоджерри я могу быть прав и не прав одновременно.

«Кошки знают правду».

Глава 23

Глава 23

Шоссе Гадденбека — пустынная полоса гудрона с двухрядным движением, тянущаяся на восток вдоль южной границы Форт-Уиверна, а затем сворачивающая на юго-восток, к нескольким ранчо в наименее населенной части штата. Летняя жара, зимние дожди и бич Калифорнии — землетрясения заставили полотно дороги потрескаться, покрыли его выбоинами и размыли обочины. Шоссе отделяла от обнимавших его чувственно закругленных холмов лишь полоса разнотравья, ранней весной на короткое время расшитая полевыми цветами.

Мы ехали, не видя фар встречных машин. Вдруг Саша резко затормозила, остановилась и сказала:

— Гляньте-ка.

Я выпрямился. То же сделали Бобби и Рузвельт, а Мангоджерри тревожно всмотрелась в лобовое стекло. Тем временем Саша дала задний ход и вернулась метров на пять.

— Чуть не переехала их, — пробормотала она.

Фары освещали такое количество лежавших на дороге змей, которого хватило бы, чтобы заполнить террариумы всех зоопарков страны.

Облокотясь на переднее сиденье, Бобби тихонько присвистнул и сказал:

— Должно быть, где-то здесь открылись ворота ада.

— Все гремучки? — спросил Рузвельт, снимая компресс с распухшего глаза и прищуриваясь.

— Трудно сказать, — ответила Саша. — Но похоже, что так.

Мангоджерри встала лапами на мое правое колено, передние поставила на приборную доску, вытянула голову и издала один из характерных кошачьих звуков — полушипение-полурычание, означавшее крайнюю степень омерзения.