— Была всего одна, но она умерла три года назад…

— Ты говоришь о Хильде Гангейл? — напряглись скулы Юрико.

— Они никогда не называют имён, только прозвища… Эту звали Брюлли. Лицо ещё такое невыразительное — я не смогу описать… Пожалуйста!

— Сколько клиентов ты ей подыскал?

Порыв ветра сжал выродка в комок. Нансенкрис еле выдавил из себя:

— Троих. Двое оказались умными: имён не назвали, а третий представился Петром Романовым. Крупный, у него глаза нет…

— Что ещё ты скрываешь?

— Ничего! Я хочу жить, пожалуйста!

Юрико загородила собой холодный поток, нависла самим воплощением неминуемого рока. Таким и должно быть возмездие: без яростных воплей и огня из ноздрей, а выкованное из хладнокровия с примесью стали. От Собаковода, кажется, укрылось, что японка взялась за рукоять пистолета.

Но есть время для ещё одного вопроса:

— Ты любишь жизнь?

— Да…

— Жизнь — самое ценное, что есть на земле?

— Да…

— Тогда почему ты стал наркоторговцем? Для тебя не было очевидным, что наркотики убивают? Это создаёт противоречие, а противоречиям не стоит существовать!

Кровавый фонтан ударил из затылка убитого, через секунду его простреленная голова грохнулась на пол со звуком пустой бочки. Алые ручейки побежали по паркету в дыры, где напольное покрытие разобрали на дрова.

Убийство подняло во мне не один вопрос, я недоумённо уставился на напарницу. Та ответила на взгляд, понимая, что логика её толка людей мне далека:

— Ожидал чего-то иного?

— Я считал, что ты его не убьёшь так просто, — взмахнул я в сторону тела.

— Пыток захотел?