Буксир успел удалиться, и теперь Гэвин Дейли услышал другой звук, поначалу очень слабый.

Лукас тоже его услышал и, беспокойно вскинув голову, оглянулся.

Секундой позже звук стал отчетливее — короткие, глухие, рубящие «чвяк-чвяк-чвяк» явно указывали на приближающийся вертолет. Гэвин Дейли повернулся и увидел движущееся низко над водой и увеличивающееся с каждой секундой пятнышко.

— Вот дерьмо, — пробормотал, бледнея, Лукас. — Вот дерьмо!

Гэвин Дейли поднял часы над водой.

— Так будет лучше.

— Что ты делаешь, отец? Нет, не надо! Ты рехнулся!

— С ними покончено. Я уже покончил с револьвером и теперь покончу с часами.

— Ты шутишь!

— Что они принесли нам всем? Что принесли нашей семье? Мой отец владел ими и умер. Моя сестра хранила их у себя дома и умерла. Может, они прокляты. Я брошу их в воду — там они и должны были лежать все эти годы, вместе с твоим дедом. Там их место.

Вертолет приближался.

— Отец, не надо. Это же просто сантименты. Ты не можешь их выбросить. Не можешь!

За спиной у Лукаса появился синий катер с серой надстройкой. Он тоже двигался в их направлении и, судя по поднимаемой носом волне, с большой скоростью. Гэвин Дейли уже слышал ровный гул моторов.

Лукас тоже его услышал и обернулся.

— Господи! Вот же дерьмо.

— Что ты знаешь о сантиментах? — спокойно, не обращая внимания ни на вертолет, ни на катер, продолжал старик. — Ты не способен переживать. У тебя нет этого гена.

В глазах Лукаса страх боролся с алчностью, взгляд метался между часами и приближающимся катером, который уже достиг моста. Надпись на борту, как и торчащая антенна, ясно указывала на его принадлежность управлению полиции Нью-Йорка.

Громкоговоритель донес сильный бесстрастный голос:

— Полиция Нью-Йорка. Всем на борту поднять вверх руки. Не двигаться. Выключить двигатели. Мы подходим.

Стюарт Кэмпбелл повернулся к Гэвину Дейли, потом к Лукасу. В глазах его кипела ярость.