Он не пришел домой. Ребенок лежал в своей кровати, свернувшись клубочком, и слушал приглушенные звуки плача дальше по коридору. Мама не первый раз плакала ночью. И он понимал, что и не последний. Если он что-то не предпримет.

Он не пришел домой, но его лицо показывали во всех новостях. Он сам видел. И его мама тоже видела. Именно поэтому она всю ночь плакала.

— Мама, мы должны рассказать, — сказал он, но она схватила его за руку, и в ее глазах вспыхнул дикий страх.

— Не надо! Никому и ничего не говори. Он узнает.

Он тогда посмотрел на ее горло — из-под края платья выглядывал кончик отметины. Порез получился длинным и достаточно глубоким, чтобы оставить шрам. Он сделал это с его мамой в первую же ночь. И угрожал сделать хуже, если они расскажут. Его мама была слишком напугана, чтобы рассказать.

Он свернулся еще плотнее и вздрогнул.

Я тоже.

Пятница, 1 декабря, 03:55

Фасад дома остался цел. Со стороны задней стены пожарные тащили за собой шланг. Запах пожара все еще висел в воздухе. Миа прошла мимо пожарной машины туда, где стояли двое полицейских в форме и опрашивали медэксперта. Им оказался Майклс — парень, работавший с телом доктора Томпсона менее суток назад. Позади него стояли две пустые каталки, на которых лежали свернутые черные мешки для транспортировки трупов.

— Что у тебя, Майклс? — спросила Миа.