Не могу вам сказать, Зиман, соображал я тогда или вовсе не соображал. Скорей всего, я вообще не задавался вопросом, сколько может просуществовать человеческий организм при температуре минус десять. Просто я этого не знал. А сейчас хорошо знаю. Остановка жизненных функций наступила примерно через полтора или два часа после того, как я защелкнул араба в холодильнике.

Скорее всего, я не думал. Я просто был измотан и мечтал провалиться в сон. Я был зол на араба за то, что он бежит, и за то, что не желает сознаваться в простом факте — что он переводчик русских. Мы ничего бы ему не сделали. В нашей армии вообще не били и не пытали пленных. Меня зло взяло, зачем он вот так заткнулся и не соглашается ни слова сказать. Кроме того, я был такой усталый. Не задумался, что происходит с человеком при минус десяти. Я думал, посидит, замерзнет, мы скоро выпустим его, и он станет поумней.

Я, Зиман, не ведал, что творю. Но это не причина, чтобы меня прощать и признавать нормальным членом человеческого общества. Я спал примерно три часа. А кузов мы открыли, как только я вскочил и схватился за голову. Он там лежал с закутанной в галабию головой, с обмотанными краем галабии ступнями, спеленутый — невыносимая боль должна была ударить прежде всего по капиллярам пальцев, а также по вискам, а дрожь, наверное, подкидывала его внутри машины чуть ли не до крыши — я узнавал потом подробную медицинскую картину того, что он перетерпел прежде, чем умер. Этот араб даже не могу сказать, что мне снится по ночам. Он просто не исчезает: он не дает мне спать. И жить. И он же парадоксально не допускает меня до смерти. По крайней мере, кто-то мне сказал, что это проклятие Агасфера, который в свое время не позволил Иисусу отдохнуть.

— Бэр, и вам мучение помнить, и мне теперь мучение знать, — сказал тусклым голосом Вика. — Хорошо, что я временно сейчас засыпаю. И мне все равно, хоть потоп, что хотите, хоть оледенение, хоть огонь.

Четверг, 20 октября 2005 года, Франкфурт

Четверг, 20 октября 2005 года, Франкфурт

Бэр через полчаса принялся его расталкивать — что с утра на выставке назначено? Вика помнил только: первой встречей за столом были корейцы, «Никсос», с ними апдейт. Контракт Бузони с ними подписан. Конечно, динамить корейцев нехорошо, неприлично, но и встречаться с ними не в состоянии, и пошли все они к ангелам.

— Но, Бэр, я все же еще час покемарю. На кровать ложиться опасно. Опасаюсь не встать. Так хоть отчасти силы восстановлю. А потом за стол в агентском центре и до вечера и без продыху.