— Прости, — поторопилась извиниться Джесс. Разве она не хотела сделать примирительный жест, позвонив сюда? — Это как-то невольно сорвалось с языка.

— Ты просто не можешь сдержать себя, правда? — хрипло спросил Барри.

— Я же извинилась.

Опять пауза, более продолжительная. Потом донесся голос чуть ли не из потустороннего мира. Он говорил медленно, обдуманно.

— Ты получила мое письмо?

Джесс замерла. Перед мысленным взором возник пропитанный мочой клочок вонючей бумаги.

— Какое письмо? — спросила Джесс и услышала, как где-то в отдалении заплакал ребенок.

— Проклятье, они просыпаются! — воскликнул Барри, его голос прозвучал почти нормально. — Джесс, мне надо идти к детям. Нам придется поговорить об этом в другой раз. Я передам Морин о твоем звонке. Всегда приятно побеседовать с тобой.

Уши заполнила давящая тишина. Джесс быстро повесила трубку, но не сдвинулась с места. Нет, это невозможно! Неужели можно даже допустить такую мысль? Неужели ее свояк, муж ее сестры, Господи помилуй, отец ее племянника и двух племянниц-близнецов, уважаемый бухгалтер, неужели он действительно может оказаться человеком, который прислал это омерзительное письмо, которое она получила по почте?

Конечно, она ему не нравилась. С самой свадьбы сестры они норовили вцепиться друг другу в горло. Ей не нравился его подход к жизни, ему — ее поведение. Он думал, что она испорченная женщина, лишенная юмора, намеренно задирает его. Она находила его ограниченным, властным и злопамятным. Она обвинила его в том, что он лишил независимости ее сестру. Он ставил ей в вину то, что она подрывала его отцовский авторитет. Джесс, как-нибудь ты зайдешь слишком далеко, сказал он ей в тот вечер за ужином. Была ли в этом угроза или просто признание существующего положения дел?

Она вспомнила, как Барри злорадствовал по поводу того, что увел клиента у своего бывшего партнера и предполагаемого друга. «Я ничего не забываю, — хвастался он. — Я не успокаиваюсь, пока не расквитаюсь».

Не характерно ли для Барри сквитаться с людьми в форме пропитанных мочой писем? Не послал ли он обрезки волосков со своего срамного места для того, чтобы намекнуть на какое-то извращение? Неужели она отвратила его до такой омерзительной степени?

Скольких мужчин она сумела оттолкнуть от себя в молодости?

Джесс потерла переносицу. Кандидатов в такой список было множество. Даже если исключить всех мужчин, которых она отправила в тюрьму, оставалось бессчетное число других мужчин, которых она преследовала, адвокатов защиты, которых она оскорбила, коллег по работе, к которым она цеплялась, потенциальных воздыхателей, которых она отшивала. Даже ее родичи не были ограждены от ее своеобразного обаяния. Любой человек из сотни мужчин мог послать ей такое письмо. Она нажила себе столько врагов, что могла загрузить почту работой на многие недели.