— Не так громко! — осадила она его, посмотрев на играющего сына.

— Священник куда-то очень торопился, — сказал ей коп. — Пропустил собрание приходского совета, не запер ворота. Его видели с каким-то человеком, похожим по описанию на вашего мужа. Мы беспокоимся о его безопасности.

— Йенс никогда не причинит ему вреда.

— У вас есть предположения, куда они могли пойти?

— Да мне-то откуда знать?

Больше он не казался дружелюбным.

— Вы связывались с ним после того, как он сбежал из тюрьмы. Этого достаточно, чтобы выдвинуть обвинение против вас.

Она посмотрела на Йонаса. Страшно подумать, что с ним будет в таком случае.

— Йенс никогда не помышлял о том, чтобы как-то навредить Гуннару Торпе. И всем остальным людям, с которыми служил. Они были ему ближе, чем семья, — добавила она с горечью.

У полицейского не осталось больше вопросов.

— Если он снова свяжется с вами и вы не сообщите нам об этом, то окажетесь под арестом. — Он тоже повернулся к Йонасу. — Подумайте о ребенке.

— Я рада, что вы так за нас переживаете.

Он нахмурился:

— Кажется, вы не воспринимаете мои слова всерьез.

— Четверо близких Йенсу людей мертвы. Он последний из отряда, кто остался в живых.

Оперативник посмотрел на своего коллегу, стоявшего в дверях, и тоже собрался уходить.

— Так как вы думаете, серьезно я воспринимаю ваши слова или нет? — бросила она ему в спину.

Харесковен, или Заячий лес, находился к северо-западу от города. Вдоль него проходила скоростная трасса, а внутри лес пронизывала паутина пешеходных троп и велосипедных дорожек.

Машину вел Рабен, Гуннар Торпе сидел на пассажирском сиденье и держал в руке пистолет.