Странге выразительно посмотрел на молодого полицейского, и тот сразу вышел. Лунд медленно опустилась на стул, морщась от боли во всем теле.

— Понятно, — сказал Ульрик Странге. — Вам нельзя здесь больше находиться. Я отвезу вас домой. Хотите, я позвоню предупрежу?

Она глотнула едва теплый кофе, который ей принесли.

— Нет, домой я не поеду.

— Ради бога, прекратите разыгрывать из себя героиню.

— Я ничего не разыгрываю! У моей матери, как вы помните, сегодня была свадьба. Несколько гостей остановились в ее квартире. Не думаю, что мне следует сейчас появляться там в таком виде. — Она осторожно опустила голову на стол и закрыла глаза. — Посплю здесь в дежурке. Договоритесь насчет постели для меня. Или отправьте в камеру, если будут сложности с местом.

— Сколько с вами всегда хлопот. — Он подошел к ней и осторожно обнял за плечи. — Вставайте, мы уезжаем.

Не поднимая головы, она открыла глаза и посмотрела на него.

— Когда мои дети вели себя так, я брал их на плечо и тащил туда, куда надо, — сказал Странге. — Так что не упрямьтесь. Этот матч вам не выиграть.

— Спать хочется, — прошептала она.

— Мы сейчас же уезжаем отсюда. Даже если мне придется нести вас на руках.

Лунд не шевельнулась. Странге наклонился и прошептал ей на ухо:

— Даже если мне придется нести вас.

Его теплое дыхание пахло лакрицей.

К тому времени, когда Брикс вернулся в управление, Мадсен уже связался с матерью Мёллера и получил от нее подтверждение того, что кто-то воспользовался именем ее сына.

— А еще… — продолжал Мадсен.

По коридору впереди них шла Рут Хедебю. От Брикса не укрылось ее желание избежать с ним встречи.

— Позже, — прервал он Мадсена и пошел за Хедебю.

— Рут, — сказал он, когда они оказались в ее кабинете.