— Подожди, — я хватаю Жанну за локоть.

— Иди к черту, — вырывается она и начинает карабкаться на скалы.

— Тут нет тропы, она левее…

— Отстань.

Я вынуждена лезть за ней.

— Да погоди же ты! Мы сорвемся, здесь нельзя взобраться.

Жанна молчит и продолжает остервенело штурмовать огромные валуны. Зажатые в руке туфли мешают ей, и она швыряет их вниз, к подножью скал. Прогремев каблуками по камням, они падают в опасной близости к воде. Если прилив будет сильный, то к утру их смоет и унесет в море. Но Жанна даже не оборачивается, чтобы проверить, куда они упали, и, пыхтя, лезет все выше и выше. Мне не остается ничего другого, как карабкаться за ней. Только ее смерти и не хватало на моей совести.

Удивительно, но минут через десять громкого кряхтения и шмыганья носом мы все-таки выбираемся на мою террасу.

— Ты поставила рекорд. До этого момента никому и в голову бы не пришло, что здесь можно взобраться к дому, — говорю я, отряхивая руки.

— Где твой ключ? — отрывисто выдыхает Жанна.

— А где твой? — удивляюсь я.

— Я где-то оставила свою сумку. Завтра найду, при свете дня.

— Господи, ты это серьезно? А я тоже где-то оставила свою.

— Отлично, — констатирует Жанна холодно. — Значит будем спать на свежем воздухе. Спокойной ночи. — И, ни капли не сомневаясь, растягивается прямо на камнях у двери.

Я присаживаюсь на корточки, опасливо ощупываю землю, выбираю несколько камней покрупней и отбрасываю их в сторону, потом сажусь по-турецки и берусь за голову:

— Тебе хорошо, ты хоть пьяная.

— И ты выпей, — советует Жанна.

— Где я тебе возьму алкоголь, если дом закрыт? Опять попрусь вниз к Лучано?

— Ну это твои проблемы.

— Спасибо, — говорю я.