— Ханс, можно обо всем так договориться, что всякие неожиданности будут исключены, и твой личный риск сведется к нулю.

— Нуль — это мало, — пошутил он. — Риск должен быть немного большим, скажем пять процентов. Однако в определенных вещах я его и правда хочу исключить, как, например, при контроле на границе. Теперь о финансовой стороне дела. Брак должен быть оформлен на основе раздельного владения имуществом, это кажется мне само собой разумеющимся. На что Надя собирается жить? Работу ей, как я думаю, не найти.

Мы договорились о сумме, которую я ежемесячно буду выделять в пользу Нади — Ханс назвал ее сам. На эти деньги можно содержать в Голландии только аскетов, но больше абсолютного минимума Ханс получать от меня не хотел — было похоже, что он искал не столько финансовой поддержки, сколько удовлетворения своему чувству порядка. Не возникло и жилищной проблемы: Надя могла жить у своего «супруга».

— У меня есть свободная комната, она может ее занять, пока не подвернется что-то другое. Важно, чтобы и соседи увидели, что мы живем вместе — нельзя исключить, что подлинность наших супружеских уз будет проверяться иностранным отделом полиции. Однако я хочу, чтобы Надя дала в твоем присутствии обещание, что будет рассматривать свою комнату в моей квартире не как собственное жилище, а как временную крышу над головой, и что она немедленно ее оставит, если это потребуется. Дальше: у меня самого гости практически не бывают, и я хочу, чтобы покой сохранился. Ну и конечно, она должна пользоваться наушниками, если захочет слушать музыку или смотреть телевизор. Я люблю тишину в доме. И вообще говоря, если у меня с Надей возникнут проблемы, я рассчитываю на твое вмешательство.

Я дал Хансу несколько обещаний, ответил на массу вопросов и выпил полбутылки вина, прежде чем он наконец сказал, что все теперь в порядке. Пожимая мне в дверях руку, ван Сеттен произнес с чувством:

— Я считаю ваш издательский план хорошим делом и буду рад вам помочь.

Ханс ван Сеттен был забавным парнем.

НАТАЛЬЯ

После службы к отцу Иоанну подошла вдова Почулова, церковный староста, с массой мелких хозяйственных забот Церковь уже опустела, а Почулова, многоречивая и дотошная, все еще держала иерея. Стояли у аналоя.

Отец Иоанн слушал старосту и держал в поле зрения две фигуры: неизвестного ему мужика с котомкой, переходившего на задах от иконы к иконе, и девицу в северном крыле, застывшую у образа Владимирской Богоматери. Девицу он знал. Она бросалась в глаза непомерно большой головой. В остальном это была обычная девица, простое, круглое лицо. На службах она всегда стояла впереди. Он не любил встречаться с ней глазами — она смотрела неприятно, в упор. Располагающее лицо, можно было бы сказать, если бы не этот ее недевичий взгляд.