— Отчасти, — сказал Зотов. — В последнее время некогда следить за прессой. Да и врет она — будь здоров.

— Ей за это деньги платят. Но по нашей прессе судить о политике глупо. Так вот, в подполье — не коммунисты, а шантрапа. Горилла твой правильно обозвал их большевиками. За сто лет ничему не научились… Бомбу бросить, банк взять — это пожалуйста! Ну, еще люмпену мозги попудрить насчет эгалите, фратерните и прочей туфты. Коммунисты другие. Они не в подполье сидят, а в правлениях крупных банков, концернов и фирм. У них свои люди в Думе, даже в «Космоатоме». Я вкалываю — пообедать иногда нет времени миллионеру, верчусь… А надо мной — сила! Так и давит на самую маковку. Давит и молчит. А я думаю: когда же придет дядя и скажет, мол, недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал…

Зотов от удивления заикаться начал:

— T-ты что, Кот? На полном серьезе?

— Хорошо тебе живется, — грустно сказал Сальников. — Небось засыпаешь быстро?

— Когда как… Если нога не болит — быстро засыпаю.

— Вот… А я в последнее время сплю только под наркозом. Стопку медовухи врежу — и баиньки. А стопка все емче становится… Мысли мне спать мешают, Зотыч! Все думаю. И чем больше думаю, тем больше понимаю: до чего же хитро страну раком поставили! Изящно, остроумно, чтоб я сдох… Такого массового охмурежа не было со времен очень великого октября. Знаешь, как я начинал, когда, наконец, разрешили приватизацию? Набрался долгов, как собака блох, еле-еле выкупил завалященький хозяйственный магазин. К прокурору таскали. Сорок деклараций заполнил. Чуть в трубу не вылетел — налоги дикие, поставщиков отсекают… И в то же время очень шустро появилась новая замечательная партия — Трудовая. Лозунги приличные: свободное предпринимательство, свободные цены! Однако не в ущерб трудящемуся. И за этого трудящегося — и партия горой стоит, и трудсоветы. Я на своем опытном заводе держался до последнего. Никаких, говорю, трудсоветов! Это мой завод! Ну, говорят, тогда поди поищи поставщиков на предприятиях, где нет трудсоветов. И поискал — задница в мыле. За последние пять лет по-настоящему свободных хозяев у нас почти не осталось. Булочной — владей, сукин сын, а заводом — не смей.

— Не верю, — сказал Зотов. — Это фантазии капиталиста с больной совестью. Если власть на предприятиях у трудсоветов, почему же работяги так плохо живут? Помню, на «Салюте»…

— Не верю! — сердито передразнил Сальников. — Станиславский нашелся… Потому и живут плохо, что их накололи в очередной раз! Хозяева, говорят им… А различные отчисления в государственную казну дорастают до семидесяти процентов с дохода! У меня — только сорок восемь. Потому и текучести нет, что плачу работягам лучше, чем у соседей. И еще. Поскреби любого трудовика — обнаружишь под краской бывшего коммуниста.