При въезде в Тиндо, где мы оказались где-то через час, хотя, вроде бы, путь должен был быть гораздо дольше, я указал водителю направо и назвал адрес. Да, конечно, мне хотелось поскорее оказаться дома, вымыться, если ванную снова не заняла Любовь Игоревна, немного передохнуть с дороги, но сначала я хотел решить гораздо более важный вопрос. Внутри себя я уже всё на сегодня распределил — побывать у мамы Лены, потом немного побыть дома и съездить на работу. Почему-то казалось важным сделать всё именно сегодня и в такой последовательности. Наверное, чтобы уже завтра попытаться начать жить по-новому, без явных привязок к произошедшему на Сицилии. Так сказать, воспользоваться в полной мере тем самым главным призом, который так или иначе я выиграл — возможностью жить дальше.

— Вот здесь притормозите, — попросил я и, неторопливо выбравшись на зашарпанный тротуар, в тот же миг увидел перед собой водителя, который, переминаясь с ноги на ногу, начал. — Ну, это, по поводу денег…

Я кивнул, достал из кармана оставшиеся от подарка Анатолия шестьсот евро, сунул ему в руки и, повернувшись спиной, медленно побрёл во дворы. Меня не интересовала реакция этого человека и много денег или мало — просто столько, сколько и должно быть. Мы за такую же сумму, которую Анатолий обосновал абсолютно правильно, добрались на такси до Этны, а сейчас я плачу за благополучное возвращение домой. Однако, наверное, паренька всё устроило — я услышал сзади громкий хлопок двери и его окрик. — Спасибо. Удачного дня!

Я никак не отреагировал, а прошёл через площадку, где сидели и оживлённо о чём-то разговаривали несколько молодых мам, вокруг которых с визгом копошились дети. Это была именно та улица, но как и говорил Лене, я бывал здесь всего несколько раз, поэтому пришлось потратить минут пятнадцать, пока я разобрался с нумерацией домов и нашёл нужный — девятиэтажную панельную коробку. По дороге я уже примерно продумал, что скажу в домофон, но не успел, поднявшись по ступенькам, приблизиться к двери, как она с пиликанием распахнулась, и на меня выскочил представительный мужчина, сжимающий в руке широкий поводок и увлекаемый на улицу здоровенной чёрной собакой. Он, как-то смешавшись, невнятно поздоровался, я вежливо ответил и начал неторопливо подниматься на третий этаж. Конечно, можно было бы воспользоваться лифтом, но я хотел дать себе ещё немного времени, чтобы собраться с мыслями и тщательно взвесить — что именно сказать. Хотя, разумеется, Лениной мамы могло просто не оказаться дома, однако заставить себя позвонить ей по телефону я так и не смог.