— Прости меня, сестренка, — произнес он, и его слезы упали ей на щеку. — Прости.

Ей почему-то подумалось, что то же самое говорила и Аннье, и где она теперь?

Рашель повезло больше. Как только она, подойдя к третьему бараку, крикнула «Вресье Иккерсхейм» и «Вресье Схаап», как откуда-то из глубины уставленного рядами нар помещения, донесся ответ.

И в ее распростертые объятья бросилась женщина. По крайней мере Реке показалось, что это женщина. Она была такая худая, что казалось, ее предплечье можно перехватить пальцами. Когда-то она была очень даже хорошенькой. С фотографии, которую носил при себе Кристиан, смотрела симпатичная женщина с короткими темными волосами, узким носом и высокими скулами, которым Река даже позавидовала. Но в тусклом свете парафиновой лампы у входа в барак Вресье казалась такой худой, будто ее тело было составлено из тонких палочек, как на детском рисунке: палочки вместо рук, палочки вместо ног, пустой круг для головы.

— Вресье, дорогая, — расплакалась Рашель. И похожая на скелет женщина, чье лицо было скрыто редкими темными волосами, разрыдалась. Река не смогла разобрать слов, впрочем, сейчас не до них.

Но через пару секунд она сказала те же слова, что и Рашель в мастерской.

— Времени у нас в обрез.

Рашель быстро и едва слышно сказала что-то своей золовке, но та не прекратила рыданий. Река смогла разобрать лишь пару слов. Она точно услышала имя «Кристиан» и слово «поезд». Вид у Вресье был растерянный, она что-то сказала про мать и отца, Река также поняла слово «Аутье». Кажется, так звали младшего брата этой женщины. Рашель покачала головой.

— Рашель, нам пора, мы должны… — попыталась поторопить их Река.

Рашель резко тряхнула головой и обернулась к ней. И неожиданно в ее глазах и искривленных губах Река прочла ненависть. Впрочем, неприязненная эта гримаса исчезла столь же быстро, как и появилась. Рашель кивнула, схватила в кулак подол поношенного зеленого платья Вресье, — на узнице не было никакого пальто — и, не переставая что-то шептать, потащила за собой из барака.

Снова выйдя под дождь, Река услышала, как у нее за спиной кто-то крикнул «Вресье!». Оборачиваться она не стала.

— Где они? — спросил Схаап, едва ли не в сотый раз. Маус лишь пожал плечами, однако взгляд его был по-прежнему прикован к точке между двумя строениями, где два часа назад в темноте растворились Река и Рашель. А ведь скоро начнет светать, если уже не начало. Он взглянул на часы. Пять. Было заметно, что охранник нервничает. И если женщины не вернутся, трудно сказать, чем все закончится.