— Конечно, нет.

— Я просто хотел убедиться, что наши отношения «пациент — доктор», несмотря на вашу встречу с Ирвингом, не нарушены и я по-прежнему могу рассчитывать на конфиденциальность.

Впервые за время разговора она отвела глаза. Он заметил, как ее лицо потемнело от гнева.

— Вы, должно быть, и не заметили, как сильно меня оскорбили. Неужели вы могли подумать, что я расскажу ему о наших сеансах, даже получив такой приказ?

— А он вам отдал такой приказ?

— Вы мне совсем не доверяете, не так ли?

— Так отдал он вам такой приказ или нет?

— Нет, не отдал.

— Это хорошо.

— Я говорю не только о себе. Вы вообще никому не доверяете.

Босх подумал, что зря катит бочку на доктора Хинойос. Впрочем, она была скорее на него обижена, нежели рассержена.

— Вы уж извините меня, доктор. Мне не следовало так с вами разговаривать. Не знаю, что на меня нашло… Просто меня здесь основательно загнали в угол… Вернее, хотели загнать. А когда такое происходит, иногда забываешь, кто твой друг, а кто — враг.

— Да, такое бывает. В данном конкретном случае вы ответили на давление насилием, направленным на тех людей, которые, по вашему разумению, находятся во враждебном вам лагере. Должна сказать, что наблюдать подобное крайне неприятно.

Босх отвел от нее взгляд и посмотрел на пальму в углу. Ирвинг, прежде чем выйти из конференц-зала, снова воткнул ее в кадку, основательно испачкав при этом руки землей. Однако установить дерево совершенно прямо ему не удалось, и оно слегка клонилось в сторону.

— Что вы здесь вообще делали? — спросил Босх. — Что от вас хотел Ирвинг?

— Он хотел, чтобы я сидела у него в офисе и слушала по громкой связи допрос, идущий в конференц-зале. Он сказал, что его интересует моя интерпретация ваших ответов, а более всего — мое мнение, являетесь ли вы убийцей лейтенанта Паундса. Однако из-за устроенной вами безобразной драки он его так и не выслушал. Оно ему не понадобилось, поскольку и без того стало ясно, что вы способны причинить вред своему коллеге-полицейскому.

— Все это чушь собачья, и вы прекрасно это знаете. То, что я задал этому парню трепку, разительно отличается от того, в чем он меня обвинял. Если вы не понимаете, что этот парень, разыгрывающий из себя полицейского, и я принадлежим к двум совершенно разным мирам, то, значит, вы неправильно выбрали профессию.

— Насилие — всегда насилие.

— Вам доводилось когда-нибудь убивать, доктор?

Сказав это, он вспомнил, что примерно такой же вопрос задала ему Джасмин.