Поскольку шеф охраны «Транснефти» самым тупым не числился, большая часть его угроз и размахивания оружием были не более чем спектаклем, причём в основном для местного населения, а не для того же Михайлова или его людей. Александр после полученного по голове удара дверью был на удивление глух к угрозам, а сам Кузнецов быстро сообразил, что весь фейерверк устроили ради вызволения того самого водителя автобуса. Это дало ему дополнительный повод для гнева и досады, поскольку стало ясно, что главной их добычей за день был именно этот мужик, а вовсе не пара десятков покалеченных иностранцев. Конечно, с его, Кузнецова, точки зрения. В конце концов, это подполковник припёрся сюда искать самолёт, а вот ему гораздо интереснее местная публика. Совсем как если взять охотника, которому важнее здешние волки, чем случайно заблудившийся в лесу верблюд.

В итоге, хоть шеф охраны и орал во всё горло, брызгал слюной и тряс пистолетом, в открытую конфронтацию с военными вступать не стал. Все оставшиеся силы, включая жиденькую шайку перепуганных местных полицейских стянули к больнице, перегородив ведущие к ней улицы. Медиков поголовно перевели на казарменное положение, пригрозив жестокой расправой, если кому-нибудь придёт в голову устроить пакость в отместку за дневное насилие. Так и протряслись в осаде полтора часа, пока до них не добрался первый из патрульных вертолётов. Выгрузил из себя дежурную команду и тут же снова ушёл в ночь. Потом, спустя несколько часов прилетели ещё две машины, одна из которых была полна военными – почти всей командой Михайлова. Подклеенный и заштопанный к этому моменту подполковник прямо послал куда подальше Кузнецова с его предложением начать поисковую операцию в лесу, приказав вместо этого своим людям взять под охрану больницу.

Ночь прошла без происшествий. Медики возились с ранеными бойцами «Транснефти» и иностранцами. Кузнецов демонстративно избегал Михайлова, перенеся свой штаб в местное отделение полиции. По периметру Екатериновки над лесом один за другим ходили два вертолёта, готовые в любой момент залить напалмом любое место, где им почудится движение. Честно говоря, Кузнецов готов был это сделать сразу, если бы не одно «но». К обеду обещали прислать пару «охотников», которые должны были проверить следы, оставленные нападавшими в лесу. Только это и уберегло ни в чём не повинную тайгу от бессмысленной расправы.

Задействовав весь свой скудный словарный запас в иностранных языках, подполковник выяснил из разговора с немногочисленными здоровыми пленниками, что они пассажиры самолёта, потерпевшего крушение над тайгой. Из чего следовало, что нечаянно найденные чужаки оказались его клиентами. Сомневаться не приходилось – упоминание о взрыве перед началом падения очень удачно стыковалось с рапортом истребителя ПВО об успешном перехвате нарушителя. Теперь главными становились другие вопросы. Насколько соответствует действительности то, что они рассказывают? То есть, не является ли история о невинных пассажирах частью легенды на случай провала? Наличие малолетних детей вроде бы сводило такую вероятность к минимуму, но кто знает, на какие хитрости готовы пойти люди, планирующие спецоперацию? Всё это могли выяснить только специалисты контрразведки, в достаточной степени владеющие иностранными языками, искусством допроса и располагающие ресурсами для перепроверки полученных сведений. Михайлову на эти детали было наплевать, а после инцидента с дверью – наплевать с высокой колокольни. Его задача – найти самолёт и людей. «Этого летуна», как выразился начальник Генштаба. Что ж, кое-что он уже нашёл. Осталось отыскать сам самолёт и остальных его пассажиров, затерявшихся где-то в лесу.