– Да вот так, Элина Глебовна. Язва… язва разыгралась.

Он помолчал, потом добавил утешающе:

– Я думаю, и. о. назначат вас. У вас выслуга лет больше. Игорь Борисович – зам отличный, но он кабинетный работник, а вы – полевой…

Альмах тряхнула головой. Они уже вышли на центральную аллею, поэтому она стянула с головы косынку, хотела что-то сказать, но перебила сама себя:

– У Кати были?

– Да. Ампутировали.

– Обе?!

Заратустров только тяжело кивнул. Пыхтя сигаретой, обронил:

– Не пускают пока к ней. После операции. Если бы она тогда не свалилась… В общем, всяко бывает. Хуже – тоже.

Женщина, опираясь на руку полковника, шмыгнула носом, а потом задержалась, достав платок и судорожно прижав его к глазам.

– И что делать будете?

Он пожал плечами, приподнявшими ткань плаща-реглана, и попросил:

– Вы только Санечку берегите. Пусть в стажерах еще походит… Хорошая девка! Водит машину, как бог! И про этих… готов своих забыла.

Налившись спелой краснотой, надвигающаяся осень буйствовала в вершинах. Уже роняла лист – густо, нахально, прямо под ноги. Птицы перекрикивались замерзшими голосами. Над горизонтом плыла дымка. Аллея вывела Заратустрова и Альмах к воротам, где похожие на черных галок старушки торговали цветами.

– Но так же нельзя, Александр Григорьевич, – с болью проговорила женщина, бросая руку Заратустрова и снова мучая платок, – столько сил положено!

– А как – можно? Вы же, Элина Глебовна, Москву знаете… там разговор короткий. А у нас провал за провалом. Первый объект уплыл, второй… второй тоже уплыл. Как говорит наш добрейший Тимофей Исаич, Эрлик-хан послал ее к Ульгеню, а это даже не к черту на кулички, это – в Верхний мир. Институт перерыли с металлоискателями, с биодетекторами – пусто. Только вот туфли и остались, – он кивнул на изящные ноги Альмах в черных колготках, – похожие… как у вас.

Они уже подошли к машине полковника. Открыв дверцу «Москвича», он спросил устало:

– Может, подвезти все-таки?

– Нет, не надо. Спасибо. У меня тут прямой автобус ходит… Александр Григорьевич, но вы… вы не волнуйтесь! С Рождественским спецгруппу послали. Улетел вчера с женщинами и детьми. На Красное море. На месяц… Из Парижа Майбах сообщил: наши прибыли, обустраиваются. Все под контролем. Вы не волнуйтесь, главное!

– Я и не волнуюсь, – эхом повторил полковник, оперся о дверцу и поскреб небритую щеку. – Помните, Элина Глебовна? Abreg ad habra… Мечи свою молнию даже в смерть! А вы – вы все не сдавайтесь! Что бы ни случилось. Мы закончим это дело! Или вы закончите… без меня.