Мы добираемся до крутого участка вблизи водораздела в самой восточной точке поисков. Единственная палатка, из которой состоит шестой лагерь, скрыта нависающими над нами плитами, но мы отчетливо видим палатки пятого лагеря (теперь их три, после того как Дикон с Пасангом минувшим вечером установили «большую палатку Реджи» на камне футах в 80 выше остальных двух) на Северном гребне в нескольких сотнях футов под нами. Мы разъединяемся, и я сворачиваю свою веревку и прячу в рюкзак, следя за тем, чтобы она не запуталась в кислородных трубках. Мы дышим «английским воздухом» с самого начала спуска, но теперь Дикон снимает маску и поднимает на лоб очки.

— Будь осторожен здесь, Джейк. Сегодня никаких падений.

Пока мы спускались, поднялся сильный ветер, и теперь он уносит слова Дикона, но я слежу за его губами сквозь толстые стекла очков. Моя зона поиска начинается почти на том же уровне, на котором стоят три палатки пятого лагеря, но дальше к западу вдоль Северного гребня.

Спустившись до нужной, как мне кажется, высоты, я поворачиваю назад, к Большому ущелью, и начинаю осторожный траверс по склону, держа длинный ледоруб в левой, верхней руке и обязательно находя для него точку опоры, прежде чем сделать следующий шаг. Непросто искать мертвое тело, когда нужно все время смотреть под ноги и выбирать место, куда поставить ногу.

Я снова надел «кошки» — несмотря на то, что их ремни затрудняют кровообращение и ноги замерзают быстрее. За последние два дня восхождения я заметил, что мне удобнее шагать по скалам и каменным осыпям в «кошках», чем отталкиваться от них шипованными подошвами ботинок. На Северной стене достаточно много участков, покрытых снегом и льдом, и потому «кошки» оказываются весьма кстати каждые несколько ярдов.

Время от времени я останавливаюсь, опираюсь на ледоруб, вытягиваю шею и смотрю вверх, чтобы убедиться, что у моих товарищей все в порядке. Из-за расстояния и нагромождения льда и камней мне требуется одна или две минуты, чтобы увидеть три маленькие фигурки, каждая из которых челноком обходит свою зону поиска. Реджи, самая дальняя, лучше всего различима на фоне Желтого пояса, полосы высотой 700 футов, которую в своем докладе Альпийскому клубу геолог Оделл назвал «среднекембрийским мрамором с включениями диопсида и эпидота, характерной желтовато-коричневой окраски». В переводе на нормальный язык это означает многочисленные слои крошечных морских обитателей, окаменевших и заключенных в мрамор в период среднего кембрия, когда Гималайский хребет был дном древнего океана. Даже я — с не самыми высокими баллами по геологии в университете — понимал, что это было чертовски давно. Теперь я вижу, как Реджи перемещается вдоль линии водораздела прямо под Желтым поясом, время от времени останавливаясь и разглядывая в бинокль лабиринт оврагов над ней. Эти овраги образуют лабиринт чуть ниже самого Северо-Восточного гребня — нашего (а также Мэллори и Ирвина) предполагаемого маршрута к вершине, — и вполне логично искать тела Бромли и Курта Майера именно там, если они сорвались с гребня на эту, северную сторону. Не хотелось бы, чтобы именно Реджи нашла труп своего кузена.