Сестра Гренлиц, наконец, оставила его в отведенной ему палате на втором этаже пристройки, наказав вызвать сестру Эттинг, если что-нибудь понадобится. Палата была маленькая, но комфортабельная, с примыкающей к ней чистой крошечной ванной комнатой. Ключа от палаты ему не оставили.

Барби отметил, что стекла окон укреплены стальной проволочной сеткой, через которую было под силу проникнуть только змее. Но вряд ли это могло послужить ему преградой, если бы он снова впал в бред. Барби криво усмехнулся при мимолетной мысли, что они не позаботились установить сетку из серебряной проволоки.

Итак, значит безумие!

Он вымыл лицо и потные руки в маленькой ванной, отметив про себя, что все устроено очень предусмотрительно: отсутствуют острые углы и какая-либо опора для петли. Устало опустившись на край кровати, он распустил шнурки ботинок.

Конечно, он не ощущал себя нормальным, но все-таки не был и сумасшедшим. Он был смущен, истощен, измотан длительной борьбой с ситуациями, которыми в конце концов не удавалось овладеть. Казалось, это хорошо — просто отдохнуть немного.

Барби размышлял над умопомешательством, порой с ужасом, так как его собственный отец, которого он едва помнил, умер в безобразной каменной громаде государственной психиатрической больницы. Он смутно предполагал, что психическое расстройство должно быть страшным исходом в глухую депрессию или дикое возбуждение. Но, может быть, чаще бывает так — соскальзывание в апатию, как в убежище от слишком трудных проблем.

По-видимому, посреди этих мрачных размышлений Барби уснул. Ему казалось, что кто-то его будил, звал завтракать, но проснулся он только после четырех. Кто-то снял с него ботинки и накрыл простыней. Голова была тяжелой, во рту пересохло. Хотелось выпить. Как бы добраться до пивной! Пусть он здесь из-за виски, все равно он должен иметь возможность выпить. Наконец, без особой уверенности Барби решил попробовать выйти из положения с помощью сестры Эттинг и, сев, дернул за шнурок над изголовьем кровати.

Сестра Эттинг была загорелой и стройной, в ее лице с выступающей челюстью было что-то комичное. Казалось, что из ее волос мышиного цвета выпали все шпильки. Походка вразвалку наводила на мысль, что у нее кривые ноги. Вообще, она напоминала Барби королеву родео, у которой он брал однажды интервью.

— Да, — прозвучал ее ровный гнусавый голос, — вы можете получить сегодня один раз выпивку перед обедом, а потом — не более двух раз. — Она принесла ему стаканчик крепкого, очень хорошего виски и стакан содовой.

— Благодарю! — Удивленный Барби все же чувствовал тупое раздражение против самодовольных уговоров Гленна и любезности проворного персонала.