Такой гигантской ящер с крыльями, думалось, мог бы быть прекрасным обликом. У него были бы клыки и когти, чтобы уничтожить всех врагов, и крылья, чтобы улететь с Эйприл Белл ото всех этих громоздившихся друг на друга бед. Ему хотелось остановить автомобиль, но это желание было безумием, и он гнал его прочь изо всех сил.

Барби удерживал ревущую машину на дороге, борясь со страхами, но белые блестящие под фарами завесы дождя создавали ощущение тюрьмы, в которой не было возможности двигаться. Он старался не потерять контроль над своим разумом, ухватиться за какую-нибудь прочную реальность, но его воспаленный мозг бесконечно посылал ему импульсы, как бешеный зверь, запертый в клетке, не достигая цели.

Поймала ли его в ловушку Эйприл Белл при помощи черной магии или просто женских чар? Попали ли к нему эти страшные познания, от которых он старался избавиться, из древней Алашани в этом деревянном ящике или из бутылки в баре-автомате? Был ли он маньяком-убийцей, или ни тем ни другим? Мог ли быть убийцей Сэм Квейн, мотивом которого были драгоценности в ящике, а вся история о ведунах — просто умная выдумка специалиста-антрополога, склонного к преступлению? Или это все правда, и Престон Трой — в самом деле Сын Ночи? Действительно ли слепая вдова Мондрика была сумасшедшей? Что это было за предостережение, которое, казалось ей, так необходимо передать Сэму Квейну, что она умерла из-за него?

Барби пытался отбросить эти мысли и сильнее нажимал на газ.

Сэм Квейн, вспомнил он устало, предупреждал его обо всем. То, что он узнал о гомо ликантропусе, было кошмаром, безумием. Теперь он никогда не сможет отдохнуть. Нигде не найдет покоя. Тайные преследователи будут выслеживать его только потому, что он знает их секрет.

Автомобиль обогнул последний темный утес и загромыхал дальше по уклону. Фары выхватили желтый дорожный знак, и он понял, что это Сардис-Хилл. В своем воображении Барби уже видел предательский поворот дороги впереди, где огромный саблезубый тигр поймал связь с вероятностью, чтобы располосовать тело Рекса Читтума, и чувствовал, как мокрые шины уже скользят по мостовой. Ему не требовалось никакой особой проницательности, для того чтобы понять, как велика вероятность его собственной гибели здесь, но он не сбросил скорость, и машина продолжала нырять и снова подыматься по горной дороге.

— Будь ты проклята! — прошептал он лоснящейся волчице, которая, он знал, не отставая, бежит за ним. Вряд ли теперь меня поймаешь! Барби посмеивался, торжествуя, над ее ухмылкой, над людьми шерифа Паркера и над мягкой клеткой психиатрической клиники. Он взглянул в мутное зеркало и победно улыбнулся в адрес Сына Ночи. Нет, этим тайным преследователям никогда его не поймать! Он сильнее нажал на педаль газа и увидел впереди размытый дождем поворот.