– Да кто он, черт возьми, такой?

– С этого мы и начнем.

Карлссон оставил Иветту разговаривать с Мэгги Брэннан, а сам пошел к машине, где сидела Мишель Дойс. Ему было известно только, что ей пятьдесят один год; что ее недавно выписали из больницы после осмотра, не давшего никакого определенного заключения о ее умственном здоровье; что она живет на Говард-стрит уже месяц и соседи на нее не жаловались. Сегодня Мэгги Брэннан посетила ее впервые: она замещала коллегу, которая не могла прийти раньше, потому что находилась в отпуске по болезни с октября прошлого года.

– Мишель Дойс?

Она обратила на него взгляд своих невыразительных глаз – почти таких же невыразительных, как у слепца, – и ничего не ответила.

– Я главный инспектор Малком Карлссон. – Он замолчал, ожидая ответа. Она только моргнула. – Полицейский, – добавил он.

– Издалека приехали?

– Нет, не особенно. Но я должен задать вам несколько вопросов.

– А вот я приехала очень издалека. Можете спросить, вам подтвердят.

– Это важно.

– Да. Я знаю.

– Мужчина у вас в квартире…

– Я его развлекала.

– Он мертв, Мишель.

– Я чистила ему зубы. Мало кто из моих друзей может сказать это о своих гостях. И он пел для меня. Как звуки реки ночью, когда собака перестала лаять и крики и плач стихают.

– Мишель, он мертв. Мужчина у вас в квартире мертв. Мы должны узнать, как он умер. Вы можете сообщить мне его имя?

– Имя?

– Да. Кто он такой? Кем он был?

Вопрос, похоже, озадачил ее.