— Да. Жаль, что со слушанием ничего не вышло.

— Апелляционный суд рассматривает сейчас еще одну петицию. Меня это вдохновляет. Есть шанс.

Сэм с улыбкой отвел взгляд в сторону. Чем бы дитя ни тешилось!

— В полдень чернокожий парень заявил с экрана, что работает на меня. Кто такой?

— Наверное, Гетс Кэрри. — Адам положил на стол кейс, сел.

— И я должен буду ему заплатить?

— Да. Ставки у нас с ним одинаковые.

— Шучу, шучу. Теперь этот долбаный псих, не помню имени… Суинн? Уж он-то точно сколотил на мне состояние.

— Обидно, честное слово, обидно, Сэм. Когда Суинн закончил давать показания, весь зал увидел тебя немощным маразматиком, который мочится в угол камеры.

— Ничего, их жалость очень скоро иссякнет. — В твердом голосе Кэйхолла не слышалось и следа страха. — Окажешь услугу? — Он протянул внуку конверт.

— Адресат?

— Выйдешь к автостраде, отыщешь среди членов Клана главного и прочтешь ему текст вслух. Старайся держаться поближе к репортерам — пусть побольше народу узнает, что я хотел сказать.

Адам с подозрением смотрел на конверт.

— И что же ты хочешь сказать?

— Там все изложено, кратко и по делу. Я прошу Клан оставить меня в покое, дать мне возможность уйти с миром. Им лучше разойтись по домам. О скинхедах и наци я прежде не слышал. Бедняги, наверное, проделали сюда немалый путь.

— Заставить их сейчас уйти невозможно, сам понимаешь.

— Понимаю. Но телевидение выставит их моими закадычными друзьями, а это противно.

— По-моему, твоя затея не ко времени.

— Почему?

— Потому что апелляционный суд в данную минуту читает петицию, где черным по белому написано: Сэм Кэйхолл не способен членораздельно произнести и двух слов.