Заказанный Сэмом последний ужин был всего лишь издевкой над бездарными поварами и той тошнотворной стряпней, которой его пичкали девять с половиной лет. Чуть позже он все-таки попросил Пакера принести что-нибудь совсем простое, в картонке, что можно купить буквально в любом магазине. Сэм частенько удивлялся своим предшественникам — многие плотоядно поглощали семь-восемь блюд: бифштексы, лобстеры, торты со взбитыми сливками. Бастер Моук проглотил дюжину живых устриц, салат по-гречески, тарелку жареных свиных ребрышек и штук пять пирожных. Неужели в предчувствии смерти так разгорается аппетит?

Когда в семь тридцать Наджент постучал в дверь «гостиной», Сэм совершенно не ощущал голода. За спиной полковника высилась фигура Пакера, за Пакером следовал поваренок в белоснежном колпаке с подносом в руках. В центре подноса стоял сияющий металлический ковшик с тремя порциями эскимо, рядом помещался небольшой термос, полный горячего капуччино. Поваренок торжественно опустил поднос на стол.

— Скромный же ты предпочел ужин, Сэм, — заметил Наджент.

— Могу я насладиться им без вас, сэр? Или вы желаете смотреть мне в рот?

Полковник сжал кулаки и перевел взгляд на Адама:

— Я вернусь через час. К этому времени посетители должны уйти. Отсюда, Кэйхолл, тебя проведут в «комнату передержки». Ясно?

— Вон, — спокойно ответил Сэм, садясь за стол.

Когда дверь «гостиной» захлопнулась, Донни жалобно произнес:

— Сэм, неужели нельзя было заказать нормальной еды? И это ты называешь прощальным ужином?

— Это мой ужин. Придет твоя очередь — закажешь что хочешь.

Кофейной ложечкой он бережно соскреб с брикета слой шоколадной глазури, слизнул темно-коричневый сгусток языком и откусил от мороженого изрядный кусок. Не торопясь проглотить лакомство, налил в пластиковый стаканчик дымящегося кофе. По комнате поплыл тонкий аромат.

Сидя у стены, Донни и Адам следили за тем, как в сиявшем ковшике медленно таяло эскимо.

* * *

Они начали прибывать после пяти часов вечера. Они ехали из самых дальних уголков Миссисипи, сидя в полном одиночестве за рулем в своих тяжелых автомобилях, дверцы которых были украшены изображением печати штата. У многих на крыше стояла мигалка. В открытых машинах над спинкой переднего сиденья торчала турель для стрельбы из автоматического оружия. На капотах гнулись длинные усики радиоантенн.

Они, шерифы, спешили. Каждого из них жители округа избрали для того, чтобы чувствовать себя защищенными от поднимавшего голову беззакония. Каждый пробыл на своем посту много лет и неоднократно принимал участие в неписаном ритуале банкета по случаю казни очередного преступника.